Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая
Шрифт:
— Да, с тех пор, как существует мир, не происходило такого великого сражения, — сказал Мервиль. — И вы доказали, что вы — великая нация!
Мервиль, очевидно, старался быть приятным своему собеседнику и беспрестанно восхвалял русских, но всё то, что было лестного в его речах для самолюбия народного, уничтожалось тем, чего не переставал сознавать Пьер, что всё это лестное говорилось в Москве французом.
Как ни старался быть осторожен Мервиль в своих разговорах, он все-таки беспрестанно бередил рану народного самолюбия Пьера. Вероятно, Мервиль заметил это: он с тактом светского и образованного человека переменил разговор. Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении, Пьер испытывал невольное наслаждение в разговоре с человеком своего мира и по свойствам своим ему в высшей степени симпатическим. Кроме того, Пьера бессознательно [2744] забавляло и увлекало то удивление, которое он возбуждал в Мервиле, выказывая ему свое, неожиданное для французского офицера, общее европейское образование,
2744
Зачеркнуто:<радовало> веселило
Пьер, чувствуя на себе обязанности хозяина, налил Мервилю стакан вина. Французский офицер с улыбкой указал на другой стакан, предлагая выпить вместе.
— Timeo danaos et dona ferentes, [2745] —
— О нет, напротив, — отвечал Мервиль, поспешно выпивая свой стакан. — Мы произносим по-латыни иначе, — и он сказал ту же цитату французским произношением.
Мервиль, задумавшись, с улыбкой на лице, долго смотрел после этого на лицо Пьера. Этот [2747] таинственный человек, видимо, сильно занимал его. Вследствие цитаты из Виргилия, они заговорили о римском поэте, потом о французских трагедиях, [2748] и оба сошлись в предпочтении Корнелья [2749] Расину.
2745
[— Боюсь данайцев и дары приносящих,]
2746
Зачеркнуто:и невольно забавляясь удивленном
2747
Зач.:странный
2748
Зач.:которые оба одинаково любили. За бутылкой вина Пьер всё более и более забывал свою роль и свои мрачные намерения и испытывал всё более и более бессознательное удовольствие в приятной беседе и бессознательное чувство давно уже неиспытанной им беспричинной радости жизни.
2749
Так в рукописи.
Разговор был прерван приходом нового французского офицера, приятеля Мервиля. Новый офицер этот, как сообразил Пьер по его мундиру, отношениям с Мервилем и их разговорам, был старше чином Мервиля и занимал, вероятно, важный пост при штабе какого-то важного лица. Он поминал часто маршала, говорил об общих распоряжениях и о том, что делалось dans le Kremlin [2750] и в центре города.
Офицер этот, плотный, высокий, с широким лбом, выдвинутым подбородком ясного, бритого лица, очевидно, был из тех детей Революции, которыми была полна армия Наполеона и, несмотря на высшее положение в войске, он, видимо, дорожил своей дружбой с аристократом Мервилем. Пьер, которого Мервиль представил этому офицеру под именем le maitre de maison, [2751] несколько раз хотел уйти во время разговора этого офицера, но какое-то невольное чувство и слабости, и любопытства, и отчаяния удерживало его. Герасим принес еще две бутылки вина, и Пьер, не отказываясь от вина, которое наливали ему, слушал разговор офицеров.
2750
[в Кремле]
2751
[хозяина дома,]
Новый офицер рассказывал о том, что происходило в городе. Он говорил о том, какие дворцы (может быть, говорил именно про дом Пьера) остались в городе со всеми своими богатствами, о том, как собралась депутация из иностранцев, которая отправлена к императору, о том, какие экипажи были найдены в лавках без хозяев [2752] и кто и кто взял несколько карет и колясок. Потом он рассказывал про слух (который был ложен) о том, что к императору приехал посланник от Александра просить мира. Из рассказа его Пьер узнал о том, что император остался ночевать dans les faubourgs [2753] и что предполагают, что он завтра сделает свой въезд.
2752
Зач.:и как маршал взял себе одну
2753
[в предместье]
Попрекнув Мервилю за то, что он забрался в такую даль, и потрепав по плечу Пьера, офицер этот ушел, насвистывая какую-то песенку. [2754]
Когда Мервиль, ходивший провожать своего товарища, вернулся в гостиную, он застал Пьера с опущенной головой сидевшего за столом, очевидно, не замечавшего и не слышавшего того, что происходило вокруг него. Сосредоточенное и воспаленное лицо Пьера было и мрачно, и жалко.
Не то, что Москва была взята и что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали его, как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучало его в настоящую минуту. Его мучало сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, ласковые речи и разговор с этим приятным человеком (как ни досадно было Пьеру, он не мог не сознаться, что Мервиль был ему очень приятен) уничтожили совершенно всё то сосредоточенное мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Заряженный пистолет был там в кабинете. Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея, но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Он боролся против этого сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть и что прежний мрачный строй мысли разлетелся, как прах, при прикосновении первого дружески расположенного человека и что другой мир — человеческих отношений охватил его.
2754
Зачеркнуто:Пьер тоже встал и ушел в свою комнату, в кабинет, бывший в конце коридора.
Мервиль подошел к нему и взял его за обе руки.
— Eh bien, vous ^etes triste, n’est ce pas? [2755] — сказал он.
— Oui, je le sui, [2756] — отвечал Пьер, поднимая голову и мрачно взглядывая на Мервиля.
Мервиль с нежным участием смотрел на Пьера.
— У вас есть тайна, и тяжелая тайна, я это вижу, — сказал Мервиль, — я не имею права и не хочу ее знать. Но я вам обязан жизнью и в том положении, в котором мы находимся, может быть я
2755
[— Что ж это, вы грустны, не так ли?]
2756
[— Да,]
— Нет, ни вы, никто ничего не может сделать для меня, [2757] — сказал Пьер, [2758] опуская голову, [2759] чтобы не поддаться влиянию добродушно-ласкового участия Мервиля.
— Я ничего не желаю, мне ничего не жаль, но я раскаиваюсь, я иначе бы должен был поступить... в такое время... — говорил Пьер.
Мервиль перебил его.
— Я понимаю ваши чувства, — сказал он, — но вы — такая великая нация, что вам нельзя отчаиваться. Притом, — сказал он, улыбаясь, — общие дела никак не должны иметь влияния на отношения частных лиц. Я одно только хотел сказать вам, — сказал он после минутного молчания. — Вы спасли мне жизнь, и я чувствую к вам истинное участие и дружбу, которую предлагаю вам. — И Мервиль [2760] протянул руку.
2757
Зач.:вдруг вскрикнул
2758
Зач.:ему, приходя в свойственное ему состояние б[ешенства] и
2759
Зач.:— Вы хотите знать, кто... Я вам скажу, кто я
2760
Зачеркнуто:улыбаясь
Пьер [2761] пожал протянутую руку [2762] и не мог не ответить улыбкой на ласковую улыбку Мервиля.
— За нашу дружбу, — сказал Мервиль, наливая два стакана вина.
Пьер взял налитый стакан и, как будто отряхнув все мрачные мысли, подвинулся к столу.
— Какая судьба странная иногда руководит людьми, — сказал Мервиль. — Кто бы мне сказал, что я буду военный, что я буду служить императору, что я буду в России, в Москве, что первый мой шаг в Москве будет сопровожден с опасностью жизни и что меня спасет [2763] русский, которого имени я не буду знать и к которому я буду чувствовать истинную дружбу. Вы знаете, наша фамилия одна из самых старых во Франции, — продолжал он. И с той легкой и наивной откровенностью француза Мервиль рассказал Пьеру всю свою жизнь, все свои родственные, имущественные, семейные и даже любовные отношения. «Ma pauvre m`ere» [2764] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе. История его состояла в том, что он был счастлив и богат до Революции, эмигрировал во время Революции и вернулся во время Империи, что он простил узурпатору всё за славу, которой он покрывал Францию, и сам стал под победоносные орлы de l’homme du destin. [2765]
2761
Зач.:вдруг смягчился
2762
Зач.:Они молча с улыбкой посмотрели друг на друга. Под влиянием ли выпитого вина или тех исключительных условий, в которых они находились, но эти два совершенно чуждые человека почувствовали себя друзьями.
2763
Зач.:человек
2764
[«Моя бедная мать»]
2765
[рокового человека.]
Потом Мервиль показал Пьеру на медальон, портрет красивой девушки, которая была его невеста и была дочь закоренелого эмигранта. Весь рассказ Мервиля был прост, искренен и задушевен.
Слушая его, Пьер перенесся окончательно в другой мир из того, в котором он жил это последнее время. Забытая им любовь [2766] к Наташе неожиданно вдруг охватила его и наполнила всю его душу.
«И я любил, и я люблю, — думал он, слушая Мервиля. [2767] — Да, люблю Наташу». [2768] И, слушая Мервиля, Пьер думал о ней, видел перед собой все малейшие подробности своей встречи с нею у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния: он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь, как на зло, она со всей прелестью воспоминания всплыла в его душе.
2766
Зачеркнуто:та чистая, преданная любовь к Наташе, которая жила в его душе, вдруг выплыла из-за других чувств, поднялась выше всего и залила всё, вышла, овладела им.
2767
Зач.:и не так, как он, люблю какого-то ребенка, которого он не видал 10 лет, а люблю женщину, которую я знаю, душу которой я знаю!
2768
Зач.:ту, которую я встретил вчера в этой старой карете, которую я видел вчера».
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», слышал он теперь сказанные ею слова, видел перед собой эти глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос... [2769]
«О, что бы я дал, чтобы быть с нею, — думал он, слушая Мервиля. — Как я люблю ее. Одно, <что> я люблю на свете».
— То, что я рассказал вам, я не расскажу никому из своих товарищей, — говорил Мервиль, — но, не говоря про жизнь, которой я вам обязан, я испытываю какое-то странное чувство, говоря с вами. Мы с вами никогда не видались, не увидимся, может быть, а между тем мы близки, мы понимаем друг друга.
2769
Зач.:И он, слушая рассказ Мервиля, чувствовал, что в эту минуту вся его душа была полна одним чувством — любовью к ней.