Полное собрание сочинений. Том 2. С Юрием Гагариным
Шрифт:
* * *
Итальянцы плохо вели хозяйство в бывшей колонии. В земле разведана одна лишь вода минеральная. Сейчас Сомали продает миру только бананы, мясо и бычьи кожи. Ввозить же приходится все: машины, одежду, консервы. Концы с концами в национальном бюджете не сходятся. Нужны деньги.
Нетронутое богатство страны — природа. Первобытные стада антилоп, слоны и жирафы, дикие кабаны, буйволы, носороги.
Белый охотник тут не ходил. Зверь не напуган ни выстрелом, ни назойливым взглядом. Охотники-сомалийцы с копьем и стрелами не приносили большого
Правительство решило привлечь в страну охотников и туристов. Мы с корреспондентом «Огонька» Генрихом Боровиком приехали по специальному приглашению помочь сделать рекламную книжку туризма.
…На крыше гостиницы «Леопард» мы ждем охотника — хозяина сафари, человека, который покажет нам «настоящую Африку».
Итальянец задерживается… Наконец в дверях появляется загорелый, лет тридцати с небольшим человек в полинявшей на солнце рубашке, грубых ботинках и коротких, выше колен штанах. На левой ноге шесть или семь едва заживших рубцов.
— ?
— Неточный выстрел в последней охоте. Пришлось со львом врукопашную. Пустяки. Главное — хладнокровие… Меня зовут Джульяно Белла Делиско. Хотите — просто Джульяно.
Знакомимся. У охотника — высшее образование. Работал судьей, потом комиссаром в этих районах. Меняются времена. Пришлось уступить место. Ездил в Рим, но снова вернулся. Купил старый «Лендровер». И вот уже несколько лет фамилия Белла Делиско украшает рекламный проспект: «Единственный в Сомали профессиональный охотник поможет вам выследить…»
Так выглядит буш — сухая земля, деревья-зонтики, колючий кустарник, цепочка верблюдов…
Далее перечисляются десятки животных. Рядом с названием — стоимость выстрела. За слона республике надо платить тысячу сомало (сто сорок наших рублей), столько же за носорога, пятьсот сомало за льва…
Новая профессия молодого судьи беспокойна. Она требует мужества и разных способностей. Надо быть следопытом, шофером, хорошим собеседником, поваром и отличным стрелком. Надо выследить зверя и дать клиенту выстрелить первому. Охотники разные — иной струсит, иной промахнется, а раненный зверь беспощаден. Развязка зависит от хладнокровия и метких выстрелов хозяина сафари. Остаются рубцы на теле, но что поделаешь…
— Советские, значит… — Джульяно поправляет на руке браслет из толстых, как проволока, слоновьих волос. — Священный амулет. Без него не стреляю… Первый раз такие клиенты.
Возил американцев, бельгийцев… Скажите, а ваши за границей бывают, у нас, например, в Италии?
Явный намек на «занавес». Мы улыбаемся. Рассказываем, сколько у нас бывает туристов, сколько наших ездит по свету.
— Ну что
* * *
Три дня хлопот. Наши друзья-сомалийцы из департамента туризма собирают снаряжение для необычного фотографического сафари. Палатки, москитные сетки, десяток керосиновых фонарей, полтораста бутылок воды, ружья, патроны, ножи, ящики с сухарями, консервами, фруктовым соком. В маленькой мастерской у нас сняли мерку, чтобы за ночь сшить куртки, короткие штаны, подобрать легкую обувь…
Наконец все готово. Едем в «настоящую Африку»!
Дорога
Поцарапанный и облезлый «Лендровер» с самодельною крышей напомнил машину Козлевича, которая, как известно, была похожа на антилопу гну. Антилопа водится в Африке. Увидеть ее не пришлось, но английское имя машины вполне оправдало себя («Лендровер» — землепроходец). Две тысячи километров ехали Африкой. Джульяно проделал в крыше просторный люк. Ехали стоя или мигом забирались на крышу, прицеливаясь на ходу к мелькавшим по сторонам деревьям, «расстреливая» из фоторужей птиц, семейства кабанов, пугливых и любопытных газелей.
Об африканской дороге можно рассказывать бесконечно. Ехали то красной, то бурой, опаленною солнцем землей. На красной земле деревья — как фантастические зонтики: черные голые ветки, а сверху кроны плоские, как блины.
Кончается красная почва — исчезают и зонтики. На бурой земле кустарник с шипами-иголками. Может быть, только слон невредимым пролезает через дикие заросли. Это и есть африканский буш — и не степь, и не лес, сухая равнина, по которой одна только Джуба доносит в океан красную от глины воду.
Мы стояли на берегу Джубы, глядели, как резвятся над самой водою длиннохвостые обезьяны, и кидали в заросли комья земли, надеясь спугнуть крокодила или гиппопотама. Тут же, рядом, черноголовый мальчишка забрасывал удочку. Способ ловли такой же, как, скажем, на Усманке под Воронежем. Только привадой служила не каша, а опущенная на веревке требуха убитого зверя.
По берегам — оседлая жизнь. Тут вырастают рис, арахис, сахарный тростник и бананы. Рядом с полями круглые, с остроконечными крышами хижины — модули. Стада кур и цесарок.
Телята на чистой лужайке. Дуплянки с пчелами на высоких деревьях. Серые цапли расхаживают рядом с посевами, и обезьяны возле самого берега выжидают момента, чтобы спуститься на кукурузное поле.
По пятницам в деревне праздник. Яркими платьями расцветает луговой берег. Вся деревня танцует. Старики наблюдают, покачивают головой: «Вот раньше танцевали — да!..» Молодухи, заметив фотографа, кокетливо прикрывают лицо, впрочем, в том только случае, если рядом мужчина или блюстители нравов — старухи. Молодые парни, смешно подпрыгивая, танцуют пляску охотников. Копья в этом красивом танце, видно, давно уже заменяют случайные палки, а барабаны — два помятых бидона нефтяной компании «Шелл»…