Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856-1869 гг.
Шрифт:
Когда я говорилъ, отъ моего говора по всему лсу пробгалъ втеръ. И этотъ втеръ возбуждалъ восторгъ въ толп и во мн. Когда я замолкалъ, море дышало. И море, и лсъ была толпа. Глаза мои не видли, но вс глаза смотрли на меня, — я чувствовалъ ихъ взгляды. Я бы не могъ устоять, ежели бы они не держали меня своими взглядами. Мн было тяжело и радостно. Они двигали мною, также какъ я двигалъ ими. Я чувствовалъ въ себ власть, и власть моя надъ ними не имла предловъ. —
Одинъ только голосъ во мн говорилъ: страшно! Но быстре и быстре я шелъ все дальше и дальше. Я едва переводилъ дыханіе. Подавленный страхъ увеличивалъ наслажденіе, и возвышеніе, на которомъ я стоялъ, колеблясь, поднимало меня все выше и выше. Еще немного, и все бы кончилось. Но сзади меня шёлъ кто-то. Я почуялъ чужой, свободный взглядъ. Я не хо- тлъ; но этаго нельзя было — я долженъ былъ оглянуться. Я увидалъ женщину, мн стало стыдно, и я остановился. Толпа не успла изчезнуть, и втеръ все еще шумлъ по ней.
Толпа не разступалась, но женщина спокойно пошла по середин толпы и не соединялась съ нею. Мн стало очень стыдно, я хотлъ опять колебаться и говорить, но словъ не было. Я не могъ обманывать себя. Я не зналъ, кто она была, но въ ней было все, что любятъ, и къ ней сладко и больно тянула непреодолимая
Н. О.
[ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ]
Я стоялъ высоко, выше всхъ людей. Я стоялъ одинъ. Вокругъ меня наравн съ моими колнами жались <разгоряченныя внимательныя головы> лица и, какъ зыблющееся черное море, безъ конца виднлись головы <во вс стороны>... — На мн была одежда древнихъ, и одежда эта разввалась отъ страстныхъ и прекрасныхъ движеній <которыя я длалъ>. Я говорилъ людямъ все, что было въ моей душ, и чего я не зналъ прежде. Толпа радостно понимала меня. <Я самъ удивлялся и восхищался тмъ, что я говорилъ; мысли> Неистощимымъ потокомъ выше и выше поднимались смлыя мысли и выливались вдохновеннымъ размреннымъ словомъ, и я удивлялся тому, что я говорилъ. Звукъ голоса моего былъ силенъ, твердъ и <необычайно> прекрасенъ. Я наслаждался этимъ звукомъ. [84] <Когда я невольно, но сознательно возвышалъ голосъ, вся толпа вздрагивала, какъ одинъ человкъ.> Когда я замолкалъ, толпа <робко> отдыхая переводила дыханье. Когда я хотлъ, одно чувство, какъ втеръ по листьямъ, пробгало по всей толп и производило въ ней болзненный и могущій ропотъ. Около себя я различалъ разгоряченныя лица старцевъ, мужей и юношей, на всхъ было одно выраженье жаднаго вниманья, покорности [?] и восторга <но я не замчалъ ихъ самихъ. Они были для меня частями однаго лица, покореннаго мною>. Вс глаза смотрли на меня и двигали мной также, какъ я ими двигалъ. Я мгновенно угадывалъ все, что думала и желала толпа, и сразу словомъ отвчалъ на вс желанія, а толпа неистовыми рукоплесканіями и рабской покорностью отвчала на мое слово. Я былъ Царь, и власть моя не имла предловъ. Безумный восторгъ, горвшій во мн, давалъ мн власть, и я плавалъ въ упоеніи своей власти. Я счастливъ былъ своимъ безуміемъ и безуміемъ толпы. Но временность и восторженность моего положенія внутренно смущали меня. Но сила движенья увлекала меня дальше и дальше, и потокъ мыслей и словъ [85] становились сильнй и сильнй и, казалось, не могли истощиться. Но вдругъ среди всей восхищенной мною толпы, среди безразличныхъ, восторженныхъ, страстно устремленныхъ на меня взоровъ я почувствовалъ сзади себя неясную, но спокойную силу, настоятель[но] разрушающую мое очарованіе и требующую къ себ вниманья. Договаривая послднія слова проникавшей меня мысли, я невольно оглянулся. Въ толп, но не соединяясь съ толпою, стояла простая женщина въ простомъ убор. — Не помню ея одежды, не помню цвта ея глазъ и волосъ, не знаю, была ли она молода и прекрасна; но я обрадовался, увидавъ ее. Въ ней была та неясная спокойная сила, которая требовала вниманія и разрушала очарованье. Она равнодушно отвернулась, и я только на мгновенье засталъ на себ ея ясные глаза, на которыхъ готовились [?] слезы. Во взгляд ея была <насмшка> жалость и любовь, на устахъ была легкая улыбка. Въ этомъ мгновенномъ взгляд я все прочелъ, и все мн стало ясно. Она не понимала того, что я говорилъ, не могла и не хотла понимать. Она не жалла о томъ, что не понимаетъ, a жалла меня. Но съ любовнымъ сожалньемъ слушала мои слова. Она не презирала ни меня, ни толпу, ни моего восторга; она была проста, спокойна...
84
Зачеркнуто вписанное между строк: устремленные на меня горячіе лучи тысячи глазъ толпы все сильнй и сильнй блестли на меня.
85
Переделано из: слова и дальше зачеркнуто: выражавши[хъ] ихъ
Все изчезло: и толпа, и мысли, слова, и восторгъ, — все уничтожило[сь] въ этомъ взгляд. Осталась одна сила, одно желаніе... Однаго желало все существо мое — еще разъ проникнуться этимъ взглядомъ, понять его и жить его жизнью, но она незамтно неподвижно [?] удалялась отъ меня <и ни разу не оглянулась>. Я звалъ ее, умолялъ хоть еще разъ насмшливо оглянуться на меня и сказать мн... Она удалялась... Она изчезла. Я заплака[лъ] [86] о невозможномъ счастьи, но слезы эти были мн слаще прежни[хъ] [87] восторговъ. —
86
Оборван лист.
87
Оборван лист.
V.*
[О ХАРАКТЕРЕ МЫШЛЕНИЯ В МОЛОДОСТИ И В СТАРОСТИ.]
Когда мы молоды и не знаемъ всхъ безчисленныхъ сторонъ жизни, мы много думаемъ, не встрчая препятствій и возраженій самой жизни, которую мы не знаемъ; мы длаемъ сложные выводы, мы далеко заходимъ на пути мышленія; мы умны и знаемъ это — и это даже правда. Но съ годами (ежели мы не были лнивы душою), мы узнаемъ много новыхъ сторонъ жизни, много различныхъ взглядовъ, безчисленное количество возраженій
Говоритъ, что съ годами глупютъ.
Думы молодости выражаются логической послдовательностью слова, думы старости выше и потому вн области слова. Въ молодости только возможны планы пересозданія людей — воспитаніемъ, новымъ экономическимъ или гражданскимъ устройствомъ общества; въ старости же человкъ чувствуетъ и надъ собой тотъ неумолимый законъ природы, который царствуетъ надъ растеньемъ и животнымъ, и созерцаетъ его. Весь трудъ жизни привелъ старика къ этому. Глупе или умне онъ сталъ, чмъ былъ въ молодости? Глупе потому, что онъ ближе сталъ теперь къ животному и растенію, но мудре потому, что онъ длается сознательнымъ животнымъ и растеніемъ.
Имяй уши да слышитъ! Эту формулу говоритъ энтузіастъ Христосъ, всякій разъ какъ онъ возвышается на ту высоту мысли, когда нужно не думать, не спорить, т. е. не критиковать и не возражать, а всей [88] душой искать и ловить истину, какъ бы неясно она не выразилась, когда истина такъ высоко, что неудобно входитъ въ рамку человческихъ словъ. —
* VI.[О НАСИЛИИ.]
Во вс времена, на всхъ мстностяхъ земнаго шара, между людьми повторяется одинъ и тотъ-же непостижимой фактъ: власть, законъ, сила, людская же сила, заставляетъ людей жить противно своимъ желаніямъ и потребностямъ. Что такое, эта непонятная сила, которой люди подчиняются, какъ сил тяготнья, не спрашивая себя: какой ея источникъ, гд ея начало и есть-ли конецъ этой странной сил? Этотъ-то вопросъ я задаю себ и попытаюсь на него отвтить. На вопросъ этотъ можно отвчать двояко: отвлеченно, разсматривая понятіе силы и выводя источникъ ея изъ природы человка, и исторически, разсматривая проявленіе, развитіе или упадокъ, движение этой силы въ извстномъ обществ. — Что такое понятіе (силы) насилія? Принужденіе однимъ <лицомъ> другого сдлатъ или терптъ то, что [89] этотъ другой считаетъ несправедливымъ.Насилованіе можетъ быть сдлано только сильнйшимъ и претерпно слабйшимъ. Сильне другаго бываетъ иногда одно лицо, и всегда много лицъ сильне однаго. Первый случай возможенъ только вн общества людей, въ обществ же порож[даетъ] [90] защиту, основанную на чувств самосохраненія. Слдовательно очевидно, что въ обществ возможно только насилованіе однаго лица многими или меньшаго числа большимъ. — Но для того чтобы большое число людей насиловало однаго или малое число лицъ, необходимо, чтобы это большое число имло одну и ту же цль, было согласно между собой — единомышленно; ибо очевидно, что каждое отдльное лицо равносильно, ежели иметъ различныя цли. [91] Слдовательно насилованье можетъ быть произведено въ обществ только единомышленнымъ большинствомъ надъ однимъ лицомъ или надъ единомышленнымъ меньшинствомъ.
88
В подлиннике: всякой
89
Зачеркнуто: насилованный
90
Слово читается предположительно.
91
Против этого места на полях стоит: 2 силы, 1) справедл и насиліе, мысль власть
Что есть единомысліе или согласіе многихъ лицъ въ извстномъ [92] обстоятельств? Одинаковый образъ воззрнія на одно и тоже обстоятельство — общая мысль. Одинаковый образъ воззрнія или общая мысль есть образъ воззрнія или мысль, относительно справедливая для извстнаго [93] большинства. Слдовательно насиліе можетъ быть произведено только относительно справедливымъ большинствомъ. Но понятіе терпнія насилія заключаетъ въ себ понятіе терпнія поступка относительно несправедливаго для меньшинства или для однаго лица. Слдовательно насиліе есть совершеніе большинствомъ надъ меньшинствомъ поступка относительно справедливаго для большинства и относительно несправедливаго для меньшинства.
92
Зачеркнуто: поступк.
93
Зачеркнуто: числа людей
Почему при каждомъ насиліи въ каждомъ обществ есть дв справедливости: справедливость меньшинства и справедливость большинства? И какія общія свойства имютъ во всхъ обществахъ та и другая справедливость?
Для того чтобы отвтить на эти вопросы, необходимо принять за аксіомы два [94] положенія, которыя доказываются, но которыхъ доказательство привело бы меня къ слишкомъ длинному отступлению. —
1) Есть понятіе справедливости отвлеченной, общее всмъ людямъ и во вс времена, — идея справедливости, заключающая в себ идею равенства и свободы. —
94
Слово два исправлено на три, но затем снова восстановлено.
[95] Вслдствіе столкновеній людей, нарушающихъ взаимно абсолютныя равенство и свободу, есть другая идея относительной справедливости, относительнаго равенства и свободы.
<Въ природ человка лежитъ идея абс[олютной] справедливости и потребность приводить отн[осительную] спр[аведливость] къ абсол[ютной].>
2) Человческая природа иметъ свойство отъ [96] боле частной идеи переходить къ высшей, но никогда на оборотъ. —
95
Зачеркнуто: 2)
96
Зачеркнуто: низшей