Я посетил тебя, пленительная сень,Не в дни весёлые живительного мая,Когда, зелёными ветвями помавая,Манишь ты путника в свою густую тень,Когда ты веешь ароматомТобою бережно взлелеянных цветов, —Под очарованный твой кровЗамедлил я моим возвратом.В осенней наготе стояли дереваИ неприветливо чернели;Хрустела под ногой замёрзлая трава,И листья мёртвые, волнуяся, шумели;C прохладой резкою дышалВ лицо мне запах увяданья;Но не весеннего убранства я искал,А прошлых лет воспоминанья.Душой задумчивый, медлительно я шёлС годов младенческих знакомыми тропами;Художник опытный их некогда провёл.Увы, рука его изглажена годами!Стези заглохшие, мечтаешь, пешеходСлучайно протоптал. Сошёл я в дом заветный,Дол, первых дум моих лелеятель приветный!Пруда знакомого искал красивых вод,Искал прыгучих вод мне памятной каскады:Там, думал я, к душе моейТолпою полетят виденья прежних дней…Вотще! лишённые хранительной преграды,Далече воды утекли,Их ложе поросло травою,Приют хозяйственный в них улья обрели,И лёгкая тропа исчезла предо мною.Ни в чём знакомого мой взор не обретал!Но вот по-прежнему лесистым косогоромДорожка смелая ведёт меня… обвалВдруг поглотил её… Я сталИ глубь нежданную измерил грустным взором,С недоумением искал другой тропы;Иду я: где беседка тлеетИ в прахе перед ней лежат её столпы,Где остов мостика дряхлеет.И ты, величественный грот,Тяжёло-каменный, постигнут разрушеньем,И угрожаешь уж паденьем,Бывало,
в летний зной прохлады полный свод!Что ж? пусть минувшее минуло сном летучим!Ещё прекрасен ты, заглохший Элизей,И обаянием могучимИсполнен для души моей.Тот не был мыслию, тот не был сердцем хладен,Кто, безымянной неги жаден,Их своенравный бег тропам сим указал,Кто, преклоняя слух к таинственному шумуСих клёнов, сих дубов, в душе своей питалЕму сочувственную думу.Давно кругом меня о нём умолкнул слух.Прияла прах его далекая могила,Мне память образа его не сохранила,Но здесь ещё живёт его доступный дух;Здесь, друг мечтанья и природы,Я познаю его вполне:Он вдохновением волнуется во мне,Он славить мне велит леса, долины, воды;Он убедительно пророчит мне страну,Где я наследую несрочную весну,Где разрушения следов я не примечу,Где в сладостной тени невянущих дубров,У нескудеющих ручьев,Я тень священную мне встречу.
Осень 1832
165. КНЯЗЮ ПЕТРУ АНДРЕЕВИЧУ ВЯЗЕМСКОМУ
Как жизни общие призывы,Как увлеченья суеты,Понятны вам страстей порывыИ обания мечты;Понятны вам все дуновенья,Которым в море бытияПослушна наша ладия.Вам приношу я песнопенья,Где отразилась жизнь моя:Исполнена тоски глубокой,Противоречий, слепотыИ между тем любви высокой,Любви, добра и красоты.Счастливый сын уединенья,Где сердца ветреные сныИ мысли праздные стремленьяРазумно мной усыплены;Где, другу мира и свободы,Ни до фортуны, ни до моды,Ни до молвы мне нужды нет;Где я простил безумству, злобеИ позабыл, как бы во гробе,Но добровольно, шумный свет, —Ещё порою покидаюЯ Лету, созданную мной,И степи мира облетаюС тоскою жаркой и живой.Ищу я вас, гляжу: что с вами?Куда вы брошены судьбами,Вы, озарявшие меняИ дружбы кроткими лучами,И светом высшего огня?Что вам дарует провиденье?Чем испытует небо вас?И возношу молящий глас:Да длится ваше упоенье,Да скоро минет скорбный час!Звезда разрозненной плеяды!Так из глуши моей стремлюЯ к вам заботливые взгляды,Вам высшей благости молю.От вас отвлечь судьбы суровойУдары грозные хочу,Хотя вам прозою почтовойЛениво дань мою плачу.
1834
166. ПОСЛЕДНИЙ ПОЭТ
Век шествует путём своим железным;В сердцах корысть, и общая мечтаЧас от часу насущным и полезнымОтчетливей, бесстыдней занята.Исчезнули при свете просвещеньяПоэзии ребяческие сны,И не о ней хлопочут поколенья,Промышленным заботам преданы.Для ликующей свободыВновь Эллада ожила,Собрала свои народыИ столицы подняла;В ней опять цветут науки,Носит Понт торговли грузИ не слышны лиры звукиВ первобытном рае муз!Блестит зима дряхлеющего мира,Блестит! Суров и бледен человек;Но зелены в отечестве ОмираХолмы, леса, брега лазурных рек.Цветёт Парнас! Пред ним, как в оны годы,Кастальский ключ живой струёю бьет;Нежданный сын последних сил природы,Возник поэт: идет он и поет.Воспевает, простодушный,Он любовь и красоту,И науки, им ослушной,Пустоту и суету:Мимолетные страданьяЛегкомыслием целя,Лучше, смертный, в дни незнаньяРадость чувствует земля.Поклонникам Урании холоднойПоёт, увы! он благодать страстей;Как пажити Эол бурнопогодный,Плодотворят они сердца людей;Живительным дыханием развита,Фантазия подъемлется от них,Как некогда возникла АфродитаИз пенистой пучины вод морских.И зачем не предадимсяСнам улыбчивым своим?Бодрым сердцем покоримсяДумам робким, а не им!Верьте сладким убежденьямВас ласкающих очесИ отрадным откровеньямСострадательных небес!Суровый смех ему ответом; перстыОн на струнах своих остановил,Сомкнул уста вещать полуотверсты,Но гордыя главы не преклонил:Стопы свои он в мыслях направляетВ немую глушь, в безлюдный край, но светУж праздного вертепа не являет,И на земле уединенья нет!Человеку непокорноМоре синее одно:И свободно, и просторно,И приветливо оно;И лица не изменилоС дня, в который АполлонПоднял вечное светилоВ первый раз на небосклон.Оно шумит перед скалой Левкада.На ней певец, мятежной думы полн,Стоит… в очах блеснула вдруг отрада:Сия скала… тень Сафо!.. песни волн…Где погребла любовница ФаонаОтверженной любви несчастный жар,Там погребёт питомец АполлонаСвои мечты, свой бесполезный дар!И по-прежнему блистаетХладной роскошию свет:Серебрит и позлащаетСвой безжизненный скелет;Но в смущение приводитЧеловека вал морской,И от шумных вод отходитОн с тоскующей душой!
{1835}
167. НЕДОНОСОК
Я из племени духов,Но не житель Эмпирея,И, едва до облаковВозлетев, паду, слабея.Как мне быть? Я мал и плох;Знаю: рай за их волнами,И ношусь, крылатый вздох,Меж землёй и небесами.Блещет солнце — радость мне!С животворными лучамиЯ играю в вышинеИ весёлыми крыламиЛастюсь к ним, как облачко;Пью счастливо воздух тонкой,Мне свободно, мне легко,И пою я птицей звонкой.Но ненастье заревётИ до облак, свод небесныйОмрачившись, вознесётПрах земной и лист древесный.Бедный дух! Ничтожный дух!Дуновенье роковоеВьет, крутит меня, как пух,Мчит под небо громовое.Бури грохот, бури свист!Вихорь хладный! Вихорь жгучий!Бьет меня древесный лист,Удушает прах летучий!Обращусь ли к небесам,Оглянуся ли на землю — Грозно, чёрно тут и там;Вопль уныло я подъемлю.Смутно слышу я поройКлик враждующих народов,Поселян беспечных войПод грозой их переходов,Гром войны и крик страстей,Плач недужного младенца…Слезы льются из очей:Жаль земного поселенца!Изнывающий тоской,Я мечусь в полях небесных,Надо мной и подо мнойБеспредельных — скорби тесных!В тучу прячусь я и в нейМчуся, чужд земного края,Страшный глас людских скорбейГласом бури заглушая.Мир я вижу как во мгле;Арф небесных отголосокСлабо слышу… На землеОживил я недоносок.Отбыл он без бытия:Роковая скоротечность!В тягость роскошь мне твоя,О бессмысленная вечность!
{1835}
168. БОКАЛ
Полный влагой искромётной,Зашипел ты, мой бокал!И покрыл туман приветныйТвой озябнувший кристалл…Ты не встречен братьей шумной,Буйных оргий властелин, —Сластолюбец вольнодумный,Я сегодня пью один.Чем душа моя богата,Всё твоё, о друг Аи!Ныне мысль моя не сжатаИ свободны сны мои;За струёю вдохновеннойНе рассеян данник твойБестолково оживлённойРазногласою толпой.Мой восторг неосторожныйНе обидит никого,Не откроет дружбе ложнойТаин счастья моего,Не смутит глупцов ревнивыхИ торжественных невеждИзлияньем
горделивыхИль святых моих надежд!Вот теперь со мной беседуй,Своенравная струя!Упоенья проповедуйИль отравы бытия;Сердцу милые преданьяБлагодатно оживиИли прошлые страданьяМне на память призови!О бокал уединенья!Не усилены тобойПошлой жизни впечатленья,Словно чашей круговой;Плодородней, благородней,Дивной силой будишь тыОткровенья преисподнейИль небесные мечты.И один я пью отныне!Не в людском шуму пророк — В немотствующей пустынеОбретает свет высок!Не в бесплодном развлеченьеОбщежительных страстей — В одиноком упоеньеМгла падёт с его очей!
{1835}
169. АЛКИВИАД
Облокотясь перед медью, образ его отражавшей,Дланью слегка приподняв кудри златые чела,Юный красавец сидел, горделиво-задумчив, и, смехомГорьким смеясь, на него мужи казали перстом;Девы, тайно любуясь челом благородно-открытым,Нехотя взор отводя, хмурили брови свои.Он же глух был и слеп; он, не в меди глядясь, а в грядущем,Думал: к лицу ли ему будет лавровый венок?
{1835}
170
Там, где парил орёл двуглавый,Шумели силы знамена, —Звезда прекрасной, новой славыТвоей рукою зажжена!Искусства мирные трофеиТы внёс в отеческую сень, —И был последний день ПомпеиДля русской кисти первый день.Привет тебе Москвы радушной!Ты в ней родное сотвориИ, сердца голосу послушный,Взгляни на Кремль… и кисть бери.Тебе Москвы бокал заздравный,Тебя отчизна видит вновь;Там славу взял художник славный,А здесь — и слава, и любовь!
Январь 1836
171. ОСЕНЬ
1И вот сентябрь! Замедля свой восход,Сияньем хладным солнце блещет,И луч его в зерцале зыбком водНеверным золотом трепещет.Седая мгла виётся вкруг холмов;Росой затоплены равнины;Желтеет сень кудрявая дубов,И красен круглый лист осины;Умолкли птиц живые голоса,Безмолвен лес, беззвучны небеса!2И вот сентябрь! И вечер года к намПодходит. На поля и горыУже мороз бросает по утрамСвои сребристые узоры.Пробудится ненастливый Эол,Пред ним помчится прах летучий;Качаяся, завоет роща, долПокроет лист её падучий,И набегут на небо облака,И, потемнев, запенится река.3Прощай, прощай, сияние небес!Прощай, прощай, краса природы!Волшебного шептанья полный лес,Златочешуйчатые воды!Весёлый сон минутных летних нег!Вот эхо в рощах обнажённыхСекирою тревожит дровосек,И скоро, снегом убелённых,Своих дубров и холмов зимний видЗастылый ток туманно отразит.4А между тем досужий селянинПлод годовых трудов сбирает;Сметав в стога скошённый злак долин,С серпом он в поле поспешает.Гуляет серп. На сжатых бороздахСнопы стоят в копнах блестящихИль тянутся вдоль жнивы, на возах,Под тяжкой ношею скрыпящих,И хлебных скирд золотоверхий градПодъемлется кругом крестьянских хат.5Дни сельского, святого торжества!Овины весело дымятся,И цеп стучит, и с шумом жерноваОжившей мельницы крутятся.Иди, зима! На строги дни себеПрипас оратай много блага:Отрадное тепло в его избе,Хлеб-соль и пенистая брага;С семьёй своей вкусит он без заботСвоих трудов благословенный плод!6А ты, когда вступаешь в осень дней,Оратай жизненного поля,И пред тобой во благостыне всейЯвляется земная доля;Когда тебе житейские бразды,Труд бытия вознаграждая,Готовятся подать свои плоды.И спеет жатва дорогая,И в зёрнах дум её сбираешь ты,Судеб людских достигнув полноты, —7Ты так же ли, как земледел, богат?И ты, как он, с надеждой сеял;И ты, как он, о дальнем дне наградСны позлащённые лелеял…Любуйся же, гордись восставшим им!Считай свои приобретенья!..Увы! к мечтам, страстям, трудам мирскимТобой скоплённые презренья,Язвительный, неотразимый стыдДуши твоей обманов и обид!8Твой день взошёл, и для тебя яснаВся дерзость юных легковерий;Испытана тобою глубинаЛюдских безумств и лицемерий.Ты, некогда всех увлечений друг,Сочувствий пламенный искатель,Блистательных туманов царь — и вдругБесплодных дебрей созерцатель,Один с тоской, которой смертный стонЕдва твоей гордыней задушен.9Но если бы негодованья крик,Но если б вопль тоски великойИз глубины сердечныя возник,Вполне торжественной и дикой, —Костями бы среди твоих забавСодроглась ветреная младость,Играющий младенец, зарыдав,Игрушку б выронил, и радостьПокинула б чело его навек,И заживо б в нём умер человек!10Зови ж теперь на праздник честный мир!Спеши, хозяин тороватый!Проси, сажай гостей своих за пирЗатейливый, замысловатый!Что лакомству пророчит он утех!Каким разнообразьем брашенБлистает он!.. Но вкус один во всехИ, как могила, людям страшен;Садись один и тризну совершиПо радостям земным своей души!11Какое же потом в груди твоейНи водворится озаренье,Чем дум и чувств ни разрешится в нейПоследнее вихревращенье — Пусть в торжестве насмешливом своёмУм бесполезный сердца трепетУгомонит и тщетных жалоб в нёмУдушит запоздалый лепет,И примешь ты, как лучший жизни кладДар опыта, мертвящий душу хлад.12Иль, отряхнув видения землиПорывом скорби животворной,Её предел завидя издали,Цветущий брег за мглою чёрной,Возмездий край, благовестящим снамДоверясь чувством обновлённым,И бытия мятежным голосам,В великом гимне примирённым,Внимающий, как арфам, коих стройПревыспренний не понят был тобой, —13Пред промыслом оправданным ты ницПадёшь с признательным смиреньем,С надеждою, не видящей границ,И утолённым разуменьем, —Знай, внутренней своей вовеки тыНе передашь земному звукуИ лёгких чад житейской суетыНе посвятишь в свою науку;Знай, горняя иль дольная, онаНам на земле не для земли дана.Вот буйственно несётся ураган,И лес подъемлет говор шумный,И пенится, и ходит океан,И в берег бьет волной безумной;Так иногда толпы ленивый умИз усыпления выводитГлас, пошлый глас, вещатель общих дум,И звучный отзыв в ней находит,Но не найдёт отзыва тот глагол,Что страстное земное перешёл.15Пускай, приняв неправильный полётИ вспять стези не обретая,Звезда небес в бездонность утечёт;Пусть заменит её другая;Не явствует земле ущерб одной,Не поражает ухо мираПадения её далекий вой,Равно как в высотах эфираЕё сестры новорождённый светИ небесам восторженный привет!16Зима идет, и тощая земляВ широких лысинах бессилья,И радостно блиставшие поляЗлатыми класами обилья,Со смертью жизнь, богатство с нищетой — Все образы годины бывшейСравняются под снежной пеленой,Однообразно их покрывшей, —Перед тобой таков отныне свет,Но в нём тебе грядущей жатвы нет!
Конец 1836 — начало февраля 1837, {1841}
172
Сначала мысль, воплощенаВ поэму сжатую поэта,Как дева юная, темнаДля невнимательного света;Потом, осмелившись, онаУже увёртлива, речиста.Со всех сторон своих видна,Как искушённая женаВ свободной прозе романиста;Болтунья старая, затемОна, подъемля крик нахальный,Плодит в полемике журнальнойДавно уж ведомое всем.
{1837}
173
Увы! Творец непервых сил!На двух статейках утомилТы кой-какое дарованье!Лишённый творческой мечты,Уже, в жару нездравом, тыКоверкать стал правописанье!Неаполь возмутил рыбарь,И, власть прияв, как мудрый царь,Двенадцать дней он градом правил;Но что же? — непривычный ум,Устав от венценосных дум,Его в тринадцатый оставил.