Полное собрание стихотворений

Надсон Семен Яковлевич

1885

«Красавица девушка чудную вазу держала…»^*

Красавица девушка чудную вазу держала; Румяные вишни ее до краев наполняли; Но сердце той девушки было ничтожно и мелко; Змеистая трещина вазы хрусталь разъедала, А в вишнях созревших таились и ели их черви.

1885

«Не хочу я, мой друг, чтоб судьба нам с тобой…»^*

Не хочу я, мой друг, чтоб судьба нам с тобой Всё дарила улыбки да розы, Чтобы нас обходили всегда стороной Роковые житейские грозы; Чтоб ни разу не сжалась тревогою грудь И за мир бы не стало обидно… Чем такую бесцветную жизнь помянуть?.. Да и жизнью назвать ее стыдно!.. Нашим счастьем пусть будет – несчастье вдвоем…

1882

Певица^*

Затих последний звук, и занавесь упала… О,

как мучителен, как страшен был конец! Конец! Но вся толпа вокруг еще рыдала, И всюду слышалось: «О, как она играла! Как пела вату ночь владычица сердец!» Ее, ее! Явись, сверкни своей красою! Дай нам увериться, что ты еще жива, Что это был обман, навеянный тобою, Красивый вымысел, нарядные слова! И снова занавесь взвилась! Перед глазами Всё тот же мрачный храм. Благоговейно ниц Склонялась тут толпа, и хор гремел мольбами, И таял фимиам душистыми струями, И арфы плакали под вздохи юных жриц… Теперь безмолвно всё… На сцене сумрак синий, Рабы, и витязи, и жрицы разошлись, И только чуждою и грозною святыней Темнеет в глубине гранитный Озирис…

1885

«Да, только здесь, среди столичного смятенья…»^*

Да, только здесь, среди столичного смятенья, Где что ни миг, то боль, где что ни шаг, то зло, – Звучат в моей груди призывы вдохновенья И творческий восторг сжигает мне чело; В глуши, перед лицом сияющей природы, Мой бог безмолвствовал… Дубравы тихий шум, И птиц веселый хор, и плещущие воды Не пробуждали грудь, не волновали ум. Я только нежился беспечно, безотчетно, Пил аромат цветов, бродил среди полей Да в зной мечтал в лесу, где тихо и дремотно Журчал в тени кустов серебряный ручей…

1885

«Если ночь проведу я без сна за трудом…»^*

Если ночь проведу я без сна за трудом, Ты встречаешь меня с неприветным лицом, Без обычной, застенчивой ласки, И блестят твои глазки недобрым огнем – Эти кроткие, нежные глазки. Ты боишься, чтоб бедный твой друг Не растратил последних слабеющих сил И чтоб раньше бы часом его не убил Пересиленный волей недуг. Милый, добрый мой друг, не печалься о мне: Чем томиться на медленном, тяжком огне, Лучше сразу блеснуть и сгореть…

1885

«Прощай, туманная столица!..»^*

Прощай, туманная столица! Надолго, может быть, прощай! На юг, где синий Днепр струится, Где весь в цветах душистый май! Как часто уносила дума Из бедной комнатки моей Под звуки уличного шума Меня в безбрежие степей! Как часто от небес свинцовых И душных каменных домов Я рвался в тень садов вишневых И в тишь далеких хуторов. И вот сбылись мои желанья: Пусть истомил меня недуг, Пусть полумертв я от страданья, Зато я твой, румяный юг! Я бросил всё без сожаленья: И труд, и книги, и друзей, И мчусь с надеждой исцеленья В тепло и свет твоих лучей!

1885

Три ночи Будды^*

Индийская легенда

В стране, где солнце не скупится На зной и блеск своих лучей, Где мирно синий Ганг струится В затишье рисовых полей, Где Гималайские вершины Над пестрой скатертью долины Горят в нетающих снегах, – Был замок в древности глубокой: Весь обнесен стеной высокой, Тонул он в рощах и садах. Он весь был мраморный; колонны В резьбе… вдоль лестниц шелк ковров, Вокруг – террасы и балконы, У входа белые драконы, И в нишах статуи богов. Пред ним листва благоухала, Блестел реки крутой извив, И крыша пагоды мелькала Меж кипарисов и олив. А дальше, скученный и темный, В бойницы замковой стены Виднелся город отдаленный, Столица знойной той страны – Капилаваста. Жизнь неслышно И мирно в замке том текла; И лишь одна природа пышно Вокруг дышала и цвела: Что год – тенистее бананы Сплетали темный свой намет; В ветвях их с криком обезьяны Резвились… Розы круглый год Цвели… Жасмин и плющ ползущий, Окутав пальмовые кущи, К земле спускались сетью роз; Повсюду ярких тубероз Венцы огнистые алели, И винограда кисти рдели На бархате террас. Ручей Тонул весь в лилиях душистых, И день, огонь своих лучей Гася на кручах гор кремнистых, Цветы вечернею зарей Кропил холодною росой. А в ночи, полные прохлады, В густой траве, то здесь, то там Кричали звонкие цикады, Прильнувши к трепетным листам; И сотни дремлющих растений Струили волны испарений; И у мерцающей реки, Над полусонною волною, Переливались бирюзою, В траве мелькая, светляки… Порою в зелени мелькала Тень

отрока. Он был высок И строен. Мягко упадала Его одежда с плеч до ног. Загар наметом золотистым Румянец щек его покрыл; Избыток юности и сил Сквозил в сложеньи мускулистом Его груди и рук. Один Всегда он был. То он ложился Под тень развесистых маслин И что-то думал, – то резвился… Порой он припадал лицом К ручью и наблюдал пытливо, Как там сплетались прихотливо, На дне, усыпанном песком, Растенья в мраке голубом; То вдруг на зов к нему на плечи Послушно попугай слетал, И тихо ласковые речи Крикливой птице он шептал, И весь дрожал и разгорался, И вновь в раздумье уходил Куда-то в глушь, и там грустил Или загадочно смеялся… Кто был он, – он и сам не знал. Мрак строгой тайны покрывал Всегда его существованье, Но здесь ребенком он играл И здесь проснулось в нем сознанье. Он жил, рабами окружен, Его желанья, как закон, Всегда покорно исполнялись; Неслышно яства появлялись Обильно за его столом, И полон пальмовым вином Его был кубок. Без стесненья Он жил и делал что хотел, И только никогда не смел Он стену перейти – предел Его скитаний и владенья. Запрета он не нарушал… Ему сказали, что свершал Он чью-то волю…

1885

Три встречи Будды^*

1

Я вас призвал, старейшины Непала, Как властелин и любящий отец. Бесценный перл судьба мне даровала На склоне дней в мой царственный венец. Расцвел цветок, прекрасней и пышнее Пурпурных роз Гангесских берегов, Взошла звезда небесных звезд светлее, Взлетел орел отважней всех орлов! Как кедр, высок и строен Сидората; Он наделен и меткою стрелой, И медом уст курильщиц аромата, И силой мышц, и гордой красотой. Но тайный страх мне сердце угнетает: Он всё грустит, возлюбленный мой сын; Забав дворца, дичась, он убегает, Угрюм и тих, он любит быть один; В моих садах, как лань в глуши, он бродит, И смотрит вдаль, и всё чего-то ждет, И, всё томясь, ответа не находит На ту печаль, что грудь его гнетет… Не раз смущен тоской его упорной, Я у него пытался расспросить, Какая грусть своею тенью черной Его чело дерзнула омрачить. Я говорил: «Полны конюшни наши Как вихрь степей могучих скакунов, Я прикажу вином наполнить чаши, Я созову танцовщиц и рабов; В глуши лесов рассыпем мы облаву, А ты учись стрелою и конем Приобретать воинственную славу: Не забывай – ты призван быть царем!» Но он в ответ: «Отец, меня не манит Веселый звук охотничьих рогов; Моя душа в тяжелой скорби вянет, Мой дух изныл под бременем оков! Прости, отец!.. Иной я полн заботой!.. Я жажду знать, кто синий свод небес В час тихих зорь румянит позолотой? Кто. создал мир, кто создал степь и лес? И много ль звезд рассеяно в лазури? И есть ли жизнь на дальних облаках? И чей призыв я слышу в шуме бури, Чью вижу тень в полуночных тенях?» И он стоял, как светом озаренный, Смотря туда, где догорал закат, И был глубок, как океан бездонный, Его очей задумчивый агат, И мрак кудрей тяжелою волною, Прильнув к плечам, сбегал с его чела. И мнилось мне, что за его спиною Горят, как жар, два огненных крыла… И с той поры тяжелое сомненье Меня гнетет и мучит без конца: Что, если он свое уединенье Вдруг предпочтет величию венца И, позабыв высокое призванье, Свой древний род и сан своих отцов, Пойдет искать безвестного познанья В глуши пустынь и в сумраке лесов.

1885

«Да, молодость прошла!.. Прошла не потому…»^*

Да, молодость прошла!.. Прошла не потому, Что время ей пройти, что время есть всему; Увянула не так, как роза увядает; Угаснула не так, как гаснет звездный луч, Когда торжественен, прекрасен и могуч Встает румяный день и тени разгоняет! Нет, молодость прошла до срока, замерла, Как прерванный напев!.. Она не умерла – Она задушена, поругана, убита! В могилу темную, под камень гробовой, – Жестоких палачей бездушною толпой Она еще живой и сильною зарыта! Не время унесло с собой ее расцвет, Жизнь унесла его, развеял опыт жадный, Яд затаенных слез, боль незаживших ран, Подслушанная ложь, подмеченный обман, – Весь мрак последних дней, глухой и безотрадный!

1885

«Дурнушка! Бедная, как много унижений…»^*

Дурнушка! Бедная, как много унижений, Как много горьких слез судьба тебе сулит! Дитя, смеешься ты… Грядущий ряд мучений Пока твоей души беспечной не страшит. Но он придет, твой час… И грудь стеснят желанья, И ласк захочется, и негой вспыхнет взгляд, Но первые слова стыдливого признанья Из робких уст твоих бесплодно прозвучат. Семья, ее очаг и мир ее заветный Не суждены тебе… Дорогою своей Одна ты побредешь с тоскою безответной И с грустью тихою в лучах твоих очей!