Полное собрание стихотворений

Надсон Семен Яковлевич

Автограф Начало

Когда, прозрев обман прекрасных сновидений, На утре юности разбуженный грозой, В отрадные часы заветных вдохновений Я трудный путь борьбы увидел пред собой, Два светлых ангела передо мной предстали: Один вручил мне меч…

Автограф Начало

Когда грядущих дней таинственная даль Лежала предо мной неведомой загадкой, Когда в минуты дум и самая печаль Не жгла, а нежила своею болью сладкой, Когда еще таил, стыдясь, я от людей Плоды младенческих туманных вдохновений

Автограф Начало

Когда-то мой венец печали и сомненья, Беспечный юноша, я с гордостью носил. Ему обязан был я даром песнопенья, В

нем видел я расцвет моих душевных сил

«КОГДА БЫ Я СЕРДЦЕ ОТКРЫЛ ПРЕД ТОБОЮ…»

Автограф тетр. 9 После 4

Любовь и презренье, любовь до забвенья, Презренье – до желчи, до злобы слепой, Пыл детских мечтаний и прах охлажденья, Покорность раба и порывы на бой – Всё это кипит в вей

«ВЕРЬ, – ГОВОРЯТ ОНИ, – МУЧИТЕЛЬНЫ СОМНЕНЬЯ!..»

Автограф После 20

Не красть трусливо жизнь для пошлых наслаждений, А гордо брать ее, как собственность свою, Как долг пред братьями грядущих поколений, Как первый тяжкий шаг к бессмертному бытью.

«Я НЕ ЩАДИЛ СЕБЯ: МУЧИТЕЛЬНЫМ СОМНЕНЬЯМ…»

Автограф тетр. 9

Я думал, жизнь, что ты открыла предо мною Все язвы гнойные, всю нищету свою, – Всё, всё, чему с такой горячею тоскою Я труд мой, песнь мою и душу отдаю; Я думал, что прозрел за лживыми цветами И ярким трепетом искусственных огней Немую ночь с ее мучительными снами, С ее отчаяньем и звуками цепей; Что нет позорных тайн, с которых покрывала Я б не сорвал рукой бестрепетной моей, И если грудь моя от прошлых слез устала, То новых слез тебе не вырвать уж у ней. Во имя истины тяжелым подозреньям Я сам навстречу шел, сам жег свои мечты, И грубо отравлял безжалостным сомненьем Твои последние и лучшие цветы. И вот – всё сожжено душевною грозою, И ночь вокруг меня томительно душна, – А в бездне той, куда спускаюсь я с тоскою, Чтоб глубь ее узнать, – всё та же глубь без дна!.. Дно было лишь обман, – не в силах мысль людская Измерить глубину падения людей!..

«ОБА С ТОБОЙ ОДИНОКО-НЕСЧАСТНЫЕ…»

6-е изд.

Оба – бездомные, оба – несчастные, Встретясь случайно, мы скоро сошлись. Слезы, упреки и жалобы страстные Жгучей волной из души полились. Сладко казалось нам скорбь накипевшую Другу и брату любя рассказать; Ново казалось нам грудь наболевшую Чуткою лаской его врачевать. Но мы не долго – как дети счастливые – Тешились хрупкою дружбой своей: Скоро какие-то звуки фальшивые Вкрались в аккорд наших стройных речей… Брату усталого брата страдания Тягостным камнем на сердце легли, – Грудь нам обоим душили рыдания, Слушать же оба мы их не могли. И разошлись мы со злобой мучительной… Полно, – к чему нам друг друга винить: Нищий у нищего лепты спасительной Вздумал, безумный от горя, молить! Мертвый от мертвого молит лобзания! Где же нам чуждую ношу поднять, Если и личные наши страдания Нам не дают ни идти, ни дышать!..

«ДОЛГО В ЯСНУЮ НОЧЬ Я ПО САДУ БРОДИЛ…»

«День» Между 42 и 43

После голос иной в эту глушь меня звал. Он мне речи о сладком забвеньи шептал, Он немолчно шептал мне: «Скорей! Прочь из пошлой толпы, – прочь от жалких слепцов, От незримо язвящих бесчестных врагов И трусливо любивших друзей. Сбереги свою веру в затишье моем, Чтоб никто тебе бросить не мог бы потом За позорную слабость упрек. Отдохни, – и опять, с новой силой на бой!» И я шел отдыхать, утомленный борьбой, Но я веры моей не сберег. Я не верю себе и не верю другим. Я не верю ни светлым порывам моим, Ни моим затаенным слезам. Ложь везде и во мне… Нет, заря не блеснет! Нет, толпа, как один человек, не придет Поклониться ожившим богам! Жертвы больше не нужны и терны смешны. Отдавайся теченью могучей волны И послушно иди за толпой. Каждый сам за себя! Брось свой светоч певца. Век иной наступил – век вражды без конца, Век расчета и злобы глухой.

«ДАВНО

В ГРУДИ МОЕЙ МОЛЧИТ НЕГОДОВАНЬЕ…»

«День» После 8

И ближнему теперь я бросить рад скорее Не вызов на борьбу, а ласку и привет. Я понял многое, за что карал когда-то, Я многое простил, за что негодовал. Я неба на земле отыскивать устал. И сам не рад тому, что дорого и свято, Пред неизбежностью трусливо изменял… И если вижу я, как нагло торжествует Румяный, радостный, пресыщенный порок… [34] Таких, как этот день, прошло не мало дней, Но я их не считал, я их считать боялся. В толпе слепцов найти старался я друзей, В безумной суете я цель найти старался. Измучен и смущен, я лживо руки жал Тому, к кому в груди питал одно презренье. И, призрак возводя в заветный идеал, Я отдавал ему все силы на служенье. О, как хотелось мне и верить и любить, Как жадно к подвигу душа моя стремилась!.. Но мысли голоса не смог я заглушить. Мечты развеялись, и правда обнажилась. Не смог солгать себе

34

В этом месте Н. М. Минский, вероятно, допустил ошибку: либо пропустил два стиха, либо восстановил два отмененных (16 и 17).

«УХОДИТ ДЕНЬ ЗА ДНЕМ… НА РЯД ПУСТЫХ ЗАБОТ…»

Автограф После 4

И так вся жизнь пройдет, – как тысячи других, Едва оконченных и в тот же час забытых!..

ГРЕЗЫ («В бессонницу, когда недуг моей души…»)

Автограф ПД

Глубокой полночью, когда недуг души С горячих век моих свевает сновиденья, – Пытаюсь я мечтать в томительной тиши И в мире грез моих ищу себе забвенья; Но блага бытия, влекущие людей На жаркий спор за них, в разгар житейской битвы. Давно уж далеки больной души моей – Как сердца мертвеца – желанья и молитвы, Хмель жизни отбродил… Осыпались цветы, Скрывавшие скелет, – и встал он предо мною Во всем величии ужасной наготы, Смеяся над моей безумною тоскою. Его ли вновь любить, о нем ли вновь мечтать? Обман рассеялся… угаснули желанья, – Я долго тщетно ждал и утомился ждать – И тайной мукою полны мои мечтанья!

«СТРЯХНУВ УГАР И ХМЕЛЬ ПРОМЧАВШЕГОСЯ ДНЯ…»

«День» Начало

Стряхнув угар и хмель промчавшегося дня, В вечерней тишине, наедине с собою, За пережитое с тоской себя казня, В тайник души моей спускаюсь я судьею. И много темных дел, себялюбивых дум, Уступок пошлости и лжи неуловимой, Незримых для других, приходит мне на ум.

Автограф Фрагмент

Из выцветших страниц забытых дневников, Вновь перечитанных минутами досуга, Ты часто в сумерках печальных вечеров Встаешь передо мной, угасшая подруга. Но ты мне грезишься не в блеске красоты, А в те мгновения пред скорбною разлукой, Когда недуг, дыша на ясные черты, Уж исказил их ужасом и мукой… Я помню, – ночь была ненастна и темна… Ты мучалась всю ночь, и лишь перед зарею На миг забылась сном, борьбой утомлена, Склонясь мне на руку пылавшей головою.

«СЕГОДНЯ КАК-ТО Я ОСОБЕННО УСТАЛ…»

6-е изд.

Сегодня как-то я особенно устал; С утра во мне росло глухое раздраженье, С утра вокруг себя я злобно подмечал Всё, что поднять в душе способно отвращенье. В чужой веселости я пошлость находил, В печали – ханжество, в спокойствии – трусливость, А в сердце у себя – упадок лучших сил, Гнетущую тоску да детскую брезгливость…

ИЗ ДНЕВНИКА

(«Я долго счастья ждал – и луч его желанный…»)

Автограф

Я снова жить хочу, – я счастлив и любим, Настал заветный миг, так пламенно желанный, К чему ж на рубеже земли обетованной Остановился я, усталый пилигрим? Вперед! В минувшем ночь и годы испытаний. А там, вдали – весна, и ласка, и привет. Вперед! Напрасный зов: ни сил, ни воли нет, – Мне жаль, мне горько жаль промчавшихся страданий. О, не зови меня безумным, дорогая, Не говори, что я солгал перед тобой, Нет, я люблю тебя, всей силой, всей душой, Как мальчик о тебе моляся и мечтая