Полное Затмение
Шрифт:
Юноша вскочил, из глаз его брызнули слёзы.
— Я не хочу больше ничего такого слышать!
— А тебе не придётся, — ответил Уотсон ласково и отошёл в сторонку.
Сэквилль-Уэст тоже отошёл подальше. Свенсон автоматически повторил его движение.
Не ты, Свенсон, тебе туда же, куда им.
Свенсон оцепенел.
И понял, что голос прозвучал лишь в его воображении. К нему никто не обратился. Голос был галлюцинацией, порождённой задавленным ужасом, неотступным подозрением, что его заманили сюда,
Парочка нацистов вскочила и кинулась наутёк. Охранники прицелились и выстрелили. Самое страшное, что произошло всё почти беззвучно.
Автоматы были снабжены глушителями. Раздалось лишь мягкое икающее шипение, когда двое нацистов буквально взорвались под автоматными очередями: словно некая волшебная сила открыла в их телах краны кровотока, заставила танцевать и плясать... в утренней тишине...
Затем они рухнули, свалились на бревно друг возле друга.
Я бы радоваться должен, подумал Свенсон. Ещё двое нацистов сдохли. Убиты своими же. Стейнфельду даже пули тратить не пришлось.
Но он не чувствовал ничего, кроме грызущей немоты.
Ему представилось тело прекрасного меднокожего подростка в канаве. Издырявленное пулями.
А затем — картина с изображением святого Себастьяна, вкривь и вкось истыканного стрелами...
О нет, подумал он. О Господи, нет, только не это. У меня эрекция.
Тошнота отхлынула.
Появился четвёртый охранник с двумя мешками для тел.
— Куда их? — услышал Свенсон свой далёкий голос.
— У нас тут рядом крематорий, — ответил Уотсон. — Как раз пригодится.
— Ты только время потерял, проповедуя им, — заметил Сэквилль-Уэст. Его молчание отдавало печалью.
Уотсон улыбнулся.
— Где же твои чувства, Сэк? Сердца у них бились где надо, в конце-то концов. В любом случае, думаю, что присутствующий здесь мистер Свенсон прояснил для себя некоторые тонкие моменты нашей доктрины.
Несколько мгновений все молчали.
Свенсон поднял голову и попытался разглядеть солнце за сплетением нависших ветвей. Небо над оголёнными сучьями было однообразно стального оттенка. В лесу стояла тишина, и нарушал её лишь поразительно неестественный звук, с каким застёгивались мешки для трупов.
• 14 •
— А как насчёт того, чтобы оставить мне ружьё? — поинтересовался Рикенгарп. — Ну что за херь? То есть, вы поняли, на случай, если вы меня в этом грёбаном грузовике одного оставите. В этом грёбаном грузовике, где я весь блядский день просидел. Я не жалуюсь, я просто.
Кармен, сражавшаяся с откидным задним бортом грузовика, только оглянулась, словно бы говоря: Сиди тихо, не высовывайся, если кто спросит — сыграй дурачка. Мы пока посмотрим, открыто ли там.
Её высокий чёрный силуэт очертился на тёмно-индиговом фоне вечернего сумеречного неба. Даже облачко от дыхания можно было заметить.
Рикенгарп сидел, прислонясь
Кармен что-то нетерпеливо прошипела и полезла в задний отсек грузовика. Села на корточки у своего рюкзака. Он услышал сухой резкий шелест нейлона. Кармен вытащила из рюкзака тёмный клиновидный предмет и по-крабьи подползла к нему. Он почувствовал, как девушка суёт ему что-то тяжёлое и холодное. Гостья из тьмы, дарующая орудие смерти.
— Это, — сказала Кармен, — автоматический пистолет.
Она продолжала держать оружие, хотя он тоже его касался. Благословление ассасина своему подручному.
Она и его касалась — через пистолет.
В темноте что-то коротко, едва слышно щёлкнуло.
Пушка воссияла в его руках. Изнутри.
Пистолет сделался прозрачным и засветился электрическим огнём. Рама была из нержавеющей стали, а внутренняя часть — из прозрачного, как стекло, сверхсжатого пластика. Он видел магазин и пули в обойме, подобные личинкам какой-нибудь роботизированной твари. В прикладе пистолета сверкнул огонёк, потом ещё один — у казённика. Теперь пушка светилась мертвенно-синим.
Она уткнула чёрный крашеный ноготь в скобу у спускового крючка.
— Вот тут предохранитель. Перевёл вверх — пистолет с него снят. Тебе надо просто прицелиться и нажать курок. Пули калибра 0.22. Не слишком крупная пушка, но очень точная. В обойме их сорок...
Уиллоу прошипел из заднего отсека:
— Вырубите там этот грёбаный свет и шевелите жопами!
Кармен показала Рикенгарпу, как выключить подсветку кнопкой на прикладе. Их снова окутала тьма.
— Подсветка тебя выдаст. Она только на случай, когда нужно проверить пушку в укрытии. Не стреляй, если не стреляют в тебя — или не готовятся выстрелить. Можешь случайно своего застрелить. Эти пластиковые пушки выглядят, словно детские пукалки. Они не такие, как кажутся.
Она отстранилась и нырнула назад.
А почему ты так уверена, что я ни хера не секу в пушках? повис на языке Рикенгарпа невысказанный вопрос. Впрочем, глупый.
Осторожно, держа оружие стволом к небу и присматриваясь к нему на фоне сумеречного небосклона, он взялся за приклад и поднёс палец к спусковому крючку.
Он некоторое время смотрел на пистолет. Во тьме могло показаться, что оружие стало продолжением его кисти. Где-то внутри открылась дверь, и что-то выскользнуло из неё наружу, оставляя за собой липкий след ужаса.
Рикенгарп прижал приклад пушки к груди, держа её обеими руками, и выглянул в ночь.
Закутался поглубже в плащ, чтобы прогнать мерзкую дрожь. Глубоко задышал, пытаясь разжечь затухавший кислородный костёр, подумал: Иисусе! Может, я чем-то не тем закинулся? Может, это глюки, а на самом деле я всё ещё в ВольЗоне, кемарю у себя в гостиничном номере? Или это я на самом деле в Альпах, с пушкой в руке?