Полное Затмение
Шрифт:
Вспышка красного света.
Свечка! подумал Бонхэм. Охраннику в живот угодила бутылка с коктейлем Молотова и разорвалась. Вторая ударила в шлем.
Микрофон шлема усилил жуткий вопль.
Охранник сложился пополам в своей броне — человек-факел, словно пришедший из видений какого-нибудь мистика древности. Он потянулся к поясу за огнетушителем, но гелеобразное содержимое второй бутылки уже размазалось по шлему, и амбал ослеп. По идее, скафандры охранников должны быть огнеустойчивы, но активисты подпольного движения разработали специальный состав, проедающий огнеупорную синтетику доспехов и воспламеняющий её. Огонь подполз к закреплённым у охранника на поясе гранатам со слезоточивым газом. Те взорвались и осыпали его шрапнелью
С некоторым опозданием сенсоры переборок среагировали на возгорание. Завыли сирены, присоединяясь к воплям горящего человека. Система пожаротушения заработала, но как-то спорадически: там и сям по стене. Её испортили хулиганы, и пена из огнетушителя не достигала горящего охранника. Зеркальная маска проплавилась.
Бонхэм подумал, что на броне, надо полагать, сэкономили. Не должна она загораться так легко. Шлем тоже частично прогорел, показались черты лица. Интересно, думал Бонхэм, кто это с ним сделал. Мои люди? Или провокаторы Прегера готовят почву для военного положения? Что, если скаф этого бедолаги загорелся так легко, потому что должен был загореться?
Бонхэм повернулся, чтобы пуститься в бегство. Когда он прогорает, понимаешь, что внутри брони человек, сказал он себе. Всего-навсего человек.
Охранник перестал дёргаться в агонии. Подоспел бусик с другими ВАшниками. Дым был чёрен, как гнев.
• 15 •
Влюблённость наступала постадийно.
На первой стадии Свенсон отрабатывал отдельные движения, крутя в голове разные картинки для поддержания эрекции, чувствуя себя, словно в спортзале при упражнении на поднятие тяжестей; на второй стадии он начал находить известное удовольствие в её угловатой нескладной фигуре и погрузился в бездумное пустотное наслаждение генитального соития; на третьей стадии его стали посещать видения.
Он воплощал эти галлюцинации с ней — и с меднокожим послушником, которого бессилен был отличить от Эллен Мэй.
Он видел...
Она была крупная женщина, угловатая, напряжённая, и Свенсон видел, как наклоняется над ней, входит в неё сзади... а потом перед глазами его возникало видение молотка, вбивающего гвоздь в дерево.
Теперь молоток дырявил гвоздём мужскую ладонь.
Мысленная точка зрения отдалялась от пробитой ладони, демонстрируя мужскую руку на перекладине грубого деревянного креста, бессильно обвисшее на столбе тело.
Око взмывало ввысь, в далёкие воспоминания: он видел Первую Скорбную Тайну. Свенсон (то есть отец Стиски) учил никарагуанских детей, как правильно произносится слово розарий. Ему приходилось объяснять, каким образом повторение молитв на каждом «десятке» чёток сопряжено с медитацией над определёнными библейскими событиями Тайн. Радостные Тайны, Скорбные Тайны, Славные Тайны [36] . Иногда дети пугались, когда он учил их Скорбным Тайнам. Вероятно, видели нечто страшное в глазах доброго священника. Скорбные Тайны повествуют о муках Христа. Первая Скорбная Тайна: предсмертное борение Иисуса в Гефсиманском саду, меднокожего Иисуса, испанского метиса, скорбящего о грехах мира. Следом Вторая Скорбная Тайна: Иисуса окружают стражники, и злобные евреи приговаривают Его к распятию. Далее Третья Скорбная Тайна... Свенсон видел Иисуса, влачащего крест Свой на Лобное место. И Скорбная Тайна Распятия: Иисуса прибивают ко кресту, гвозди пронзают Его ладони, вонзаются в дерево, молоток бьёт по гвоздям, сочленяя Его плоть с плотью древесной, загоняя гвозди в дерево, вонзая
36
Светлые Тайны, введённые в католический четник при св. Иоанне Павле II, не упоминаются. Отсюда следует, что Свенсон/Стиски принадлежал к католикам-традиционалистам, которые не считают эти молитвы обязательными для себя.
Он кончил.
Он закричал. Он вскрикнул от тоски и омерзения.
Ему представились двое нацистов: вот они преклоняют колени в часовне, а вот пулевые отверстия возникают у них в спинах, точно стигматы. Они умерли за грехи свои, подумал он, хотя сами не понимали этого.
Видение померкло. Эллен Мэй под ним, задыхаясь, выговорила:
— Ты в порядке?
— Да. Об этом позаботятся.
— Кто? Кто позаботится?
— Неважно. Я... я думал вслух.
Он усмехнулся, делая вид, что опьянён желанием.
— Ты меня совсем вымотала.
А и правда, что я имел в виду, говоря: об этом позаботятся?
Он что-то повторял вслух. Что-то из сказанного Уотсоном.
Они тогда сидели на кухне, пройдя туда через заднюю дверь. Эллен Мэй испекла хлеб из пшеничной смеси для хлебопечки. Её утренняя привычка. Она объясняла, что так «занимается медитацией». На Свенсона она при этом не глядела. Однажды так случилось, что она долго месила тесто, а потом подняла взгляд на Уотсона и спросила отсутствующим тоном:
— Ты разобрался с этими селюками?
Уотсон кивнул.
— Да, об этом позаботятся.
— Отлично. Не нравятся мне эти неотёсанные гитлерёныши, они Рика раздражают. Хочешь кофе?
Прислушиваясь к разговору, Свенсон подумал тогда, что Эллен Мэй хотела сказать: Ты их отослал прочь? Но нет, она имела в виду: Ты убил их? Таким тоном фермерша могла бы спросить мужа, зарезал ли тот молочного поросёнка к ужину.
Зачем переживать из-за казни неонацистов? В конечном счёте они получили по заслугам. Это были плохие люди, и в мире без них станет лучше.
Тем утром они с Уотсоном сидели на кухне за завтраком вдвоём. Больше никого. Стиски наблюдал за Свенсоном, но Свенсон уже не был Стиски. Стиски не был уверен, что контролирует Свенсона.
— Джон, я уже некоторое время к тебе присматриваюсь, — сказал Уотсон с улыбкой доброго дядюшки.
Свенсон посмотрел ему в лицо, доискиваясь грозного потаённого смысла фразы. Но увидел только добрую улыбку.
— Мы следили за тобой на Службе. Когда Рик проповедовал по видеоканалу, там... короче, этим занимался старый Сэк. У тебя в сутане были сенсоры. Датчики тестировали твой отклик на проповедь. Так тестируют всех кандидатов в Круг. Из всех присутствующих... ты продемонстрировал наилучшие результаты. Твои центры наслаждения, если можно так выразиться, выполнили сверхурочную работу. Пульс подскочил до необходимых значений и... не хочу вдаваться в детали. Достаточно сказать, что мы сочли тебя достойным поста дьякона Второго Круга.
С таким выражением любящий отец мог бы возвестить сыну-подростку, что дарит ему на день рождения «мерседес».
Свенсон изобразил нужную степень восхищённой благодарности.
А сейчас, возлежа подле Эллен Мэй, он подумал: Они не знают, кто я такой. Они принимают меня за Свенсона. А я Стиски. И всё же они знают меня лучше, чем Стейнфельд. О да, они меня знают. Господи, помоги.
Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis [37] .
37
Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира, помилуй нас (лат.).