Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ
Шрифт:
Очень радует, что сегодня «Корпус» напечатан в издательстве «Бомпиани» в серии под научной редакцией Джованни Реале. Конволют во многом воспроизводит том из «Belles Lettres», но туда добавлено новое, чего не было в распоряжении Нока и Фестюжьера, а именно — некоторые герметические тексты из кодексов Наг-Хаммади в научной редакции Иларии Рамелли, с параллельными коптскими текстами на другой странице, если кому очень уж сильно захочется сличать.
Хотя стоимость тома в 1500 страниц только 35 евро, ненужный снобизм — советовать всем и каждому этот неподъемный кирпич для чтения в постели. Книга серьезная и содержит незаменимый и ценнейший научный материал, конечно. Однако тем читателям, которым хотелось только вдохнуть аромат знаменитой эзотерики, я посоветовал бы купить книжку, содержащую только один трактат — «Божественный Пимандр» — трактат не больше сотни страниц, издательство «Марсилио», 1987 г.
У «Герметического свода» интересная история. Его авторство приписывали мифическому Гермесу Трисмегисту (Триждывеличайшему), сыну египетского бога Тота. Греки звали его Гермесом, а римляне Меркурием, он основоположник письменности и языка, магии, астрономии, астрологии,
На самом же деле входящие в «Свод» трактаты принадлежат многим разным авторам, жившим в ареале греческой культуры и вскормленным египетской духовностью, а также испытавшим влияние платонизма. Все авторы работали в период между II и III веками н. э. Что авторов много и все они разные, видно по расхождениям между текстами. Что авторами были философы-эллинисты, а не египетские жрецы, ясно из того, что в трактатах нет отсылок к теургии и вообще нет связи с египетскими культами. Тексты «Гермегического свода» были способны сильно воздействовать на умы, жаждущие новой духовности, — по причине того, что, как отмечает Нок в своем предисловии, они наподобие мозаики смонтированы из древних идей, которые замаскированы краткими аллюзиями вне классической логики и без всякой заботы о ясности. Как видим (это случается и с современными философами), невразумительное буркотание создает свободу для безграничных интерпретаций.
Эти небольшие трактаты (кроме одного, «Асклепий», который много веков в латинском переводе то и дело возникал в библиографиях) долго оставались забытыми, покуда полную их рукопись не завезли во Флоренцию в 1460 году — в расцвет ренессансного гуманизма, как раз когда появлялся интерес к старобытной дохристианской мудрости.
Восхищенный новым открытием, Козимо Медичи поручил перевод этих текстов Марсилио Фичино [445] , который присвоил своду трактатов название «Пимандр», по первому произведению, и охарактеризовал его пред всем миром как собственноручное творение Трисмегиста, кладезь ветхого знания, откуда черпали и Платон, и даже провозвестники христианских Откровений.
445
Козимо Медичи Старший (1389–1464) — основатель флорентийской династии Медичи, покровитель художников, поэтов и ученых. Марсилио Фичино (1433–1499) — глава и основатель флорентийской Академии, ученый и богослов, переводчик и комментатор Платона, неоплатоников и т. н. «Герметического свода».
С этого начался грандиозный успех этих текстов и были заложены основы их громадного авторитета в культуре. Как писала Фрэнсис Йейтс в знаменитой работе о Джордано Бруно [446] , этой крупнейшей исторической ошибке суждено было привести к невиданным результатам.
Однако в 1614 году женевский филолог Исаак Казобон опубликовал сокрушительные доказательства того, что «Герметический свод» был написан в поздний эллинистический период. После Казобона ни один серьезный специалист в этом не сомневался. При этом совершенно поражает нас тот факт, что передатировка, доказанная Казобоном, осталась достоянием узких специалистов. Авторитет «Герметического свода» не ослабел и не пошатнулся. Это видно по какой угодно оккультной литературе, по всем каббалистическим, мистическим и «герметическим» публикациям, появлявшимся впоследствии. Не исключая работ вполне грамотных авторов — наших современников. Все они, в том числе и современные люди, относятся к «Корпусу» как к прямому порождению ну если не божественного Трисмегиста, то явно уж — древнеисторической ведунской мудрости, на которой пристало клясться, как на Евангелии.
446
Йейтс Ф. А. Джордано Бруно и герметическая традиция (Yates FA Giordano Bruno and the Hermetic Tradition. Рус. пер.: 2000).
История «Корпуса» мне вспомнилась около месяца назад, когда вышла книга «Заговор» Уилла Эйснера (W. Eisner. The Plot. New York, Norton). Эйснер, один из гениев современного комикса (умерший как раз во время первой верстки книги) рассказывает в тексте и картинках историю создания исторической подделки «Протоколы Сионских мудрецов». В его рассказе меня больше всего заинтересовала не часть, где показано, как фабриковали эту антисемитскую фальшивку, а часть, где видно, что происходило позднее, когда в 1921 году было доказано, опубликовано и повсеместно провозглашено, что эти «Протоколы» — фальшивка. Именно с той поры расширилось обращение текстов, они распространились на иные страны и их начали воспринимать все серьезнее и серьезнее.
Это знак, что Гермеса ли возьмем, или Сионских мудрецов — разница между истинным и ложным не занимает тех, кем руководят предрассудки и желание или потребность причаститься тайны, преждевременно заглянуть за кулисы то ли рая, то ли преисподней.
Прочитав опубликованное наконец, несколько дней назад, документальное свидетельство сестры Лусии о Третьей тайне Фатимы [448] , я чувствовал себя привычно и уютно. Текст, который добрейшая монахиня сочиняла отнюдь не в период, когда она была неграмотной девчонкой, а в 1944 году, уже прожив полжизни в монастыре, утыкан четко узнаваемыми цитатами из Апокалипсиса от Иоанна. Так, Лусии виделся ангел при огненном мече, будто воспламеняющий весь мир. В Апокалипсисе есть ангелы, воспламеняющие мир, например тот, что со второй трубой, в стихе 9:8. Да, я понимаю, что этот ангел без огненного меча, но
447
«Credere nel Terzo Segreto». «Эспрессо», июль 2000 г.
448
Сестра Лусия (в миру — Лусия душ Сантуш, 1907–2005) — хранительница тайн Фатимской Богоматери. Она была свидетельницей многочисленных явлений Девы Марии в городке Фатиме, расположенном неподалеку от Лиссабона, в период между маем и октябрем 1917 г. Вместе с 10-летней девочкой эти чудесные явления наблюдали тогда ее сестра Жасинта и брат Франсишку, которые умерли соответственно в 1919 и 1920 гг. Из трех подростков лишь Лусия утверждала, что говорила с Богоматерью, которая открыла ей три тайны, которые впоследствии получили название «трех секретов Фатимы».
Затем Лусия узрела божественный свет в зеркале. Здесь подтекст не из Апокалипсиса, а из первого послания Павла к коринфянам: дела небесные мы видим сначала в зеркале, гадательно (per speculum in aenigmate), а после — «лицом к лицу». Впридачу епископ — в белой одежде. Этот епископ привиделся ей в одиночестве, в то время как в Апокалипсисе рабов Бога нашего, пришедших от великой скорби, великое множество (в стихах 6:11, 7:9 и 7:14), но не будем крохоборствовать. Дальше привиделись епископы и священнослужители, всходившие на крутую гору: Апокалипсис, 6:12, где и цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные скрываются в пещеры и в ущелья гор. Затем святой отец прибывает в полуразрушенный великий город и встречает на своем пути души трупов. Город взят из Апокалипсиса, из стиха 11:8, вместе с трупами. Этот город падет в Апокалипсисе, 11:13, и снова падет, на этот раз под именем Вавилона, в стихе 18:19. Рассказ Лусии содержит новые повороты. Епископа и многих бывших с ним верных убивают солдаты стрелами и огнестрельным оружием. По части огнестрельного оружия это личная инновация Лусии, а вот мучения от жалящей саранчи, подобной коням, приготовленным на войну, и в броне как бы в броне железной — это Апокалипсис, 9:7, когда пятый Ангел вострубил.
Доходим до двух Ангелов, которые разбрызгивают кровь из хрустальной лейки (по-португальски — regador). Проливающих кровь ангелов в Апокалипсисе сколько угодно: в 8:5 ангел применяет для этого кадильницу, в стихе 14:20 кровь течет из точила даже до узд конских, в 16:3 выливается из чаши.
Так причем же здесь лейка? А притом, что мне помнится — Фатима расположена недалеко от Астурии, где во времена Средневековья бытовала традиция изумительных мозарабских [449] миниатюр на темы Апокалипсиса. На них множество ангелов, разбрызгивающих кровь из непонятных сосудов, выглядит это так, будто они спрыскивают мир кровью из лейки. Дополнительным доказательством, что именно из этой иконографии пришли к Лусии многие образы, служит и огненный меч. На мозарабских астурийских миниатюрах трубы в руках ангелов кажутся алыми клинками.
449
Мозарабский — созданный в Испании в период владычества мавров-завоевателей (VII–XV вв.); существуют мозарабский язык, мозарабская литургия и пр.
Кстати, достаточно любопытные мысли приходят, если не удовлетворяться газетными пересказами, а прочесть богословское толкование кардинала Ратцингера [450] . Этот честный человек пытается разъяснить массам, что индивидуальное видение — это не символ веры, а аллегория — не пророчество, аллегории не подлежат буквальному восприятию. Ратцингер прямо указывает на совпадения между рассказами Лусии и текстом Апокалипсиса.
Мало того, Ратцингер подчеркивает, что рассказ о видениях — это обычно слепок личности говорящего, и что видение передает культурный мир провидца, соответствует его возможностям списывания и толкования, поэтому образы в видениях соразмерны образу рассказывающего.
450
Йозеф Ратцингер (р. 1927) — немецкий кардинал, с 19 апреля 2005 г. — Папа Римский Бенедикт XVI. Ratzinger J. Commento teologico, in Congregazione per la dottrina della Fede, Il messaggio di Fatima. Editrice Vaticana, 2000. P. 32–44
Если перекодировать лексику Ратцингера на предельно нецерковную (хотя уж и Ратцингер озаглавил один из параграфов своей работы «Антропологические структуры»), выйдет: поскольку не существует юнгианских архетипов, всякий провидец видит то, что ему подсказывает полученное образование.
Позиция церкви по вопросу гражданского брака и что говорит на эту тему кардинал Руини [451]
В восьмой главе романа Мандзони «Обрученные» Тонио и Джервазо, вошедшие в дом священника под предлогом какой-то расписки, вдруг расступаются и из-за них пред паническим взором дона Аббондио возникают обрученные Ренцо и Лючия. Кюре не дожидается когда Ренцо произнесет задуманное: «Господин священник, в присутствии этих вот свидетелей заявляю, что это моя жена», — Аббондио хватает светильник, сдергивает со стола скатерть и набрасывает на голову Лючии, которая уже приготовилась проговорить заветную формулу, — он накручивает ей ткань на лицо и почти душит, в то же время вопя истошным голосом: «На помощь! Измена! Предательство! Помогите!»
451
«I Pacs е il cardinal Ruini». «Эспрессо», сентябрь 2005 г.