Полоса невезения
Шрифт:
А ведь вовсе не окраина. От Садового кольца - километр, не больше.
– Зачем мы тут?
– спросил я. Извилистый, в обход центра, маршрут начинал меня раздражать.
– Да так, катаемся, любуемся столичным пейзажем, - Маус покосился в сторону зеркала.
– Назад поглядываем.
Я непроизвольно обернулся. Улица была чистой. Ни одной машины. Даже удивительно.
– Что, даже так?
– спросил я, вновь вернувшись к переднему виду.
– Ну да, - кивнул Маус.
– Собственно, ни за кем слежки выявлено не было. И тем не менее Елена Прекрасная
Справа от нас осталась пятерка мотоциклистов - громадные бородатые парни в косухах и черных очках, плюс девушка, отличавшаяся от парней лишь отсутствием бороды. Вся честная компания мирно болтала о чем-то, стоя в арке старого темно-кирпичного дома.
– Байкеры, - бросил Маус.
– Можно расслабиться.
– Уверен?
– зачем-то уточнил я.
– На все сто. Этих я знаю.
Мы пулей промчались мимо целой россыпи переулков, не свернув ни в один из них и, лишь когда улица повернула в сторону, увлекая за собой трамвайные пути, Маус решил влиться в поток.
Заборы слева вдруг кончились, уступив место белокаменным стенам монастыря. Свято-Даниловский... Надо же! Кто бы мог подумать, где мы окажемся. Интересно, как Маус думает ехать дальше?
– Все на ушах стоят, - неожиданно сказал он.
– Знаете, шеф, по-моему, что-то страшное грядет. Зуб даю!
– С чего ты взял?
– С того, что это сильнейшее наше поражение. Бедные "братки", конечно, уже дохнут "не по-пацански", только авторитета это нам не прибавит. Всё слишком пошатнулось. Они поняли, что на нас можно и рыпнуться, что никакие мы не бессмертные демоны. Это раз. А два - Осоргин-то мертв.
– И что?
– не уловил я связи одного с другим.
– И ничего. А вы не забыли, шеф, что он был Сменяющим?
– Кем?
Маус свернул в переулок, старательно избегая площади перед станцией Тульская, и, обернувшись, одарил меня таким взглядом, что я даже начал краснеть.
– Шеф, разъясняю. Флейтист никогда не восходит к Струне один. С ним должен быть сменщик, на случай если она покарает пришедшего.
– Зачем?
– Чтобы вручить ему силу Главного Хранителя. Чтобы ни случилось, мы не должны потерять своего руководителя. Если его нет - значит, у "Струны" нет Струны.
– он улыбнулся с таким видом, будто ему прямо сейчас должны выдрать зуб.
Я кивнул.
– Ну не знал я. Провинция...
– Так спросили бы. Никакой тайны из этого никто не делает. Вообще, шеф, вы патологически нелюбопытны. Так нельзя.
– Ну, спасибо, что просветил темного.
Каким-то чудом мы оказались на развилке Третьего Транспортного Кольца. Ловким маневром Маус пристроился в общий поток машин, шнырявших откуда-то из-под моста на главную дорогу. Я отметил про себя, что номерной серией "Струна" так и не обзавелась. Впрочем, на нашей машине были не просто блатные - сверхблатные знаки. Вместо регионального кода раскинул крылья державный орел - гроза дорожной милиции, подставлял и крутых иномарок.
Похоже, Маус умело все это использует. По крайней мере, гоняет как только умеет.
Мы выскочили
Ветер ударил в лицо. Свободной рукой Маус придержал свою беретку, другой аккуратно выправил машину. Мы мчались по крайнему ряду, я снова видел, как где-то внизу остается утонувшая в свете Столица.
Все как раньше...
– Сайф обожал гонять здесь, - неожиданно сказал Маус.
– Знаете, шеф, мы, бывало, возвращались с работы, так он нарочно выезжал с Кутузовской на поворот и мчал куда-нибудь на полных парах... У него была своя тачка с откидным верхом. Представляете? Мы катались на ней по кругу... Он говорил, что это самое красивое место в мире, место, где он действительно счастлив...
– Маус отпустил свою беретку и переключил скорость.
– Наверное, это и к лучшему, что он умер неподалеку отсюда...
Я вдруг подумал, что был для них лишним. Я, коренной житель Столицы, с легкостью сошел за кого-то с обочины. Дальнегорец, подобранный и приставленный к делу в далеком Мухинске...
Пожалуй, я никогда их не пойму. Слишком разные пути свели нас вместе. И кто знает, какой шлейф тянется за всеми за ними... за Кузьмичом, за Маусом, за Леной.
– Ты не знаешь, почему он пошел в "Струну"?
– решил я развеять репутацию "патологически нелюбопытного".
– Не знаю, шеф. Про такое как-то не принято рассказывать. Кажется, он кого-то или что-то потерял, и потому так любил носиться по открытым трассам. Он был одинок, ему нравилось, когда можно забыться. А "Струна"... Он ведь практик и реалист, не то что мы с вами. Ему казалось, что бросить всё и закрыться - нельзя. Нужно приносить пользу таким какой ты есть... тем, что умеешь. А мы с вами знаем, что он умел. Вот и все.
Маус щелкнул выключателем магнитолы.
– Простите, шеф. Но раз уж о том зашло... Это была его любимая кассета.
Технический Хранитель откинулся в кресле, стянул с головы беретку и швырнул ее на заднее сиденье.
Мы проскочили Ленинский проспект, я неожиданно понял, что минут через десять мы будем на том самом месте, где убили Юрика. Осталось только проехать еще один мост и... и что ж теперь? Они мертвы - но мы еще нет, а значит, они живут в нас.
Солнце светит мимо кассы,
Тень забилась в угол и дрожит.
Все на свете из пластмассы
И вокруг пластмассовая жизнь...
На входе в здание нас поджидала охрана. Крепкие парни в строгих костюмах стояли сразу же за входными дверями. Темные очки на глазах были не столько данью моде, сколько необходимостью. Сквозь широкие стекла сверкало не по-августовски свирепое солнце.
Еще совсем недавно, когда я отбывал на инспекцию в "Березки", проверку сотрудники проходили именно тут, но с тех пор КПП вынесли на периферию. Внутри я даже не заметил охраны. Видимо, служба безопасности применяла какие-то не совсем стандартные методы для внутреннего контроля.