Полоса невезения

Соколов Алексей

– Я спокоен, - как можно холоднее сказал я. Голос предательски дрогнул.
– Пойдем, - и первым направился к двери, за которой начиналась лестница, ведущая вниз.

Лена осталась у меня за спиной.

– Он очень надеется на тебя, хотя понятно, что Струна не откажет ему, но все-таки...

Максим Павлович стоял возле стенда с любимыми модельками и увлеченно рассказывал что-то двум утренним Лениным спутникам. Те, периодически улыбаясь, указывали то на одну модель, то на другую. Похоже, процесс доставлял удовольствие всем.

Маус

всё так же сидел за компьютером. На голове у него красовались наушники с тонкой лапкой микрофона у рта. Кажется, хакер пытался с кем-то связаться. На экране царствовала чехарда неизвестных мне программ...

– А вот на таком у меня отец летал, - заметил главвоспитатель.
– Еще в войну... Их же на юге такие применяли, чтобы над водой.

– Ну да, - заинтересовано кивал Флейтист.
– Планировалось и на северо-запад крыло перебросить, а потом как-то не сподобились.

– Вот. И отец мне рассказывает, он механиком был. Идут они ночью над Южным Лиманом. Кругом вода. До берега-то вроде и недалеко, да и как бы не близко. Если прямо пиликать, через полчаса уже суша, да немцы им такой радости не дали. Из облаков вдруг "фокер" как выскочит и давай по нему садить, а наши-то всем хороши, кроме маневренности. Стрелок в своей башне крутится, а какой у него обзор? Всё, что сверху. "Фокер" бак и пробил. Мой отец кричит: "Всё, не дотянем!". Бензина у них до полуночи было, а осталось на пять минут. Короче, не спастись. И тут...

Лена многозначительно кашлянула, и стесняющийся своего отчества Геннадий прервал монолог. Все моментально повернулись в ее сторону, даже Флейтист бережно водрузил обратно модельку транспортного самолетика, о которой, видимо, и шла речь, а потом закрыл шкафчик.

– Что, Леночка?

Она лишь развела руками.

– Пора.

– Уже?
– Максим Павлович бросил взгляд за окно, где солнце еще только пряталось за домами. Весь запад Столицы тонул в багровой агонии вечера.

– Маус?
– коротко бросила Лена.

– Коды разблокированы, - непонятно произнес он.
– Доступ на минус третий ярус открыт.

На миг воцарилось молчание. Все словно переваривали услышанное. Мне вдруг показалось - собравшиеся как-то странно напряжены. Даже Маус за своим пультом склонился почти к экрану и застывшими глазами таращится в одну какую-то точку, забыв отслеживать препорученные ему данные.

Только Максим Павлович, поймав мой взгляд, ласково улыбнулся, будто стараясь подбодрить. Ему-то не впервой.

– Раньше сядешь, раньше выйдешь, - натянуто пошутил худощавый.

– И то правда, - кивнула Лена.
– Точно все открыто?

– На тысячу процентов, - не оборачиваясь, отозвался Маус.
– Система безопасности оповещена. Они знают, что вы спускаетесь.

Все вновь замолчали, но теперь уже совсем ненадолго, ибо молчание почти сразу прервал сам Флейтист.

– Что ж! Если так, то будем и правда спускаться. Только...
– он на секунду замер, потом быстрым движением открыл шкафчик и

что-то оттуда достал.
– Вот. Это талисман. Не более того.

Он снова захлопнул дверцу и повернулся ко мне:

– Пойдемте, Константин. Дорога ждет нас.

– Да ладно Вам, Максим Павлович, - сейчас же заулыбалась Лена.
– Что вы прямо! Через полчаса отметим ваше возвращение! Что вы прямо как в первый раз.

– Не бойся, Ленок, - улыбнулся Флейтист.
– Это я так. Стариковские нервы. Лет через пятьдесят и ты...

– Полно вам, - отмахнулась Лена, и мне показалось, что она даже покраснела, но тут же взяла себя в руки.
– Делай, Мышкин.

Мне показалось, что он будет вбивать какой-то код, и я даже успел удивиться: как это хакеру оперативного отдела доверили столь важный пароль на секретные комплексы небоскреба. Но Маус просто ударил по паре клавиш и произнес в микрофон:

– Верхний предел нижнему. Даем добро. Погнали.

В следующий миг шкафчик с модельками плавно поехал в сторону...

6.

Лифт спускался вниз - рывками, натужно рыча мотором. Тусклая лампочка под потолком давала ровно столько света, чтобы видеть друг друга. Сквозь щели в верхней части стенок изредка вспыхивали отблески ламп, освещавших шахту. Типичный лифт из забытого ЖЭКом подъезда. Разве что нет наскальных граффити, стены ровные и сверкают наведенной чистотой. И это лишь добавляет жути.

Мы медленно опускаемся вниз.

Здесь нет лестницы, нет ступенек и винтовых изгибов. Только шахта, лифт, просверки ламп и мерный лязг. И кажется, спуск будет длиться вечно. Как у Алисы... Только внизу вовсе не Страна Чудес, и населена она отнюдь не добродушными Чеширскими Котами.

Осоргин спускался сюда не раз. Каждый год он шел рядом со своим старым, согнувшимся под тяжестью лет и событий другом. Теперь вместо него я. Почему? Чем таким отличился я, глиняный, Константин Дмитриевич Демидов, враг этого места, враг этих людей...

Враг этих людей? То есть враг Юрика, Мауса, Женьки? Чушь какая! А ведь правда.

– Мы уже погружаемся, - шепнул Максим Павлович.
– Первый этаж пройден. Теперь пойдут подземные ярусы.

А я-то был уверен, что мы уже где-то в глубинах земли. Сколько лифт ехал сюда? Не знаю, забыл посмотреть на часы. Скоростные кабины доносятся до последнего этажа за минуту. Здание наше, конечно, приличных размеров, но все же не фантастических. Значит...

– Долго еще?
– брякнул я.

– Трудно сказать, - пожал плечами Максим Павлович.
– Раз на раз не приходится. По-всякому бывает, от получаса до пары минут.

Вот и начались странности. Сердце кольнуло еще тогда, при виде скрытой шкафом кабины. Она торчала из гладкой, обитой пластиком стены как некое инородное тело. Как старый, заржавевший полвека назад снаряд, вырытый на дачном участке при копании грядок.

Неужели обычные люди "Струны" спускаются в Мраморный зал на таком? Интересно, а как мы поедем обратно?