Полоса невезения

Соколов Алексей

– Костя.
– Флейтист неожиданно повернулся ко мне.
– Я хотел бы тебя попросить...

Наконец-то он обратился ко мне на "ты". Что-то, выходит, пробило его обычную броню доброжелательной вежливости...

– Да, Максим Павлович?

– Ты знаешь, что кардинал Ришелье держал целый питомник кошек?

– Ну, вроде бы где-то слышал, - промямлил я.

Слышать-то я слышал, но вот где... Кажется, в старом советском мультфильме, где собаки были мушкетерами, а кошки гвардейцами. А может, и читал в

какой-то газете.

– А ты знаешь, что с ними стало потом?

– Когда?
– не понял я.

– Потом, когда Ришелье умер?

Я ничего не ответил, да и что было мне говорить? Мульфильм сих деликатных материй не касался.

– Их задушили, - сказал Флейтист.
– Всех. Понимаешь, Костя?
– он запустил руку в карман и неожиданно достал оттуда маленький пластмассовый самолетик-талисман.
– Возьми. И, пожалуйста, сохрани. Вряд ли от моей коллекции останется что-то еще. А так... хоть одна безделушка.

Я молчал. До дрожи в селезенке понимая, что говорить сейчас не надо. Да и что я отвечу? Возьмусь убеждать, что Максим Павлович еще проживет много лет, двадцать, а то и тридцать... склеит десятки пластмассовых птичек и завещает все это Политехническому музею?

Ведь глупо. Ясно, что коли Флейтист заговорил в таком тоне, то это неспроста.

– Знаешь, где мы, Костя?
– спросил он.
– В единственном месте не свете, где нас никто не услышит. Никто.

Я посмотрел вверх. Железный потолок лифта скрывал за собой бесконечно далекую вершину шахты, где возле отодвинутого шкафа, возможно, еще стояли Лена и ее спутники.

"Струна" на выдумку хитра... Но Высокая Струна еще хитрее. Акустика тут могла оказаться получше, чем в опере, но после минус первого яруса это уже ничего не значило. Я вдруг отчетливо понял - мы уже были не здесь... Вернее, не там. Не в мире.

– Не знаю, сколько нам еще ехать, - честно признался Флейтист.
– И уж тем более не знаю, сколько потом идти... Мне надо о многом тебе сказать, а главное, предупредить.

– Почему?
– спросил я.

– Потому что от Нее Главным Хранителем выйду не я, а некто Демидов Константин Дмитриевич.

Я задохнулся. Сердце затряслось как старый холостой дизель. Мое настоящее имя прозвучало в устах Флейтиста словно приговор, словно окончательный штрих, объясняющий все...

Он знал. Знал уже давно, знал еще там, наверху, на своем огромном этаже... А может быть, и раньше. Может, еще на даче... Так что же, сейчас двери лифта раскроются и Мраморный зал предстанет пред нами во всей своей кафкианской красе? Снова дознаватель, лазоревая охрана, судьи с ускользающими от взора лицами?

"Мы прощаем тебя, Уходящий, исчезай с миром..."

– Да не бойся ты, Костя, - как-то ласково и совершенно по-стариковски сказал вдруг Флейтист.
– Не бойся. Мраморный зал, Коридор Прощения - это не для тебя. Еще немного -

и ты окажешься во главе, причем никто уже не сумеет этому помешать.

Я смотрел в одну точку - туда, где смыкаются створки лифта. Редкие полосы света от ламп, вспыхнув, уносились прочь. А я все смотрел. Я начинал понимать.

– Они, там, наверху... Они знают?

– Да, - кивнул Флейтист.

– Давно?

– С самого начала, - теперь его голос стал сух и спокоен, словно метроном под потолком Мраморного зала.
– Они знали даже раньше меня. В конце концов, ты их детище.

...Рисунок, возникший и исчезнувший неизвестно куда, звонки по отключенному телефону... Бетонный пол в подвале, бамбуковая палка и вонючая жижа в ведре... Мраморный зал, семеро инквизиторов... Коридор Прощения, навсегда замерзшие внутри себя дети... Лунное поле, свинцовые птички... словно кусачие паузы-восьмушки... Сержант Пашка Шумилкин, Железнозубый, веселый парень Женька... Любитель хорошего коньяка Кузьмич... Незадачливый Абдульминов, Лена... Та единственная ночь в мухинской гостинице... Столица. Сайфер. Маус... "Березки", Юрик, Димка... Залитый солнцем проспект и перевернутый джип...

– Ты прожил настоящую жизнь, - подтвердил Флейтист.
– Ты сражался с настоящим злом и завел настоящих друзей. Но все это время тебя аккуратно направляли.

– Кто?
– еле выдавил я.

– Те, кто хотел привести тебя сюда. Кто сначала сделал из тебя врага "Струны", затем ее друга. Они заставили тебя полюбить своих новых друзей, которые, в свою очередь, полюбили тебя... Они приучили наш мир к тебе, а тебя к нашему миру.

... Столица, центр детского творчества, пробка, лихие рассказы Женьки и шуточки Мауса, черный двор в Нагатино, отступившие в ужасе отродья господина Зимина... Лена, Кузьмич, Женька, Димка...

– Зачем?
– я понял, что близок к истерике. Изображать спокойствие было уже невозможно. Да и ни к чему.

– Я ведь сказал, - повернулся ко мне Флейтист.
– Они думали, мы не знаем. Я не знаю. Они думают - я мечтатель, клеящий глупенькие модельки, верящий в дружбу и светлое небо. Они давно уже врут мне, Костя. Так же, как и тебе. Но они не знают, что мне все известно. Так вот, скоро я подойду к Струне и Она убьет меня, потому что я пошел против Нее. Против своего же создания.

– То есть они...

– Да. Подготовили марионетку - тебя Костя, человека, способного занять мою должность. Способного сделать это и не заметить, как именно это случилось.

Я не выдержал и опустился на пол, закрыв лицо руками. Стенка кабины, к которой я прижался спиной, была холодной, мне казалось, что с другой ее стороны давно царит вечная ночь - бесконечность, уходящая во мрак, и лишь редкие глаза далеких чудовищ - обитателей черной пустоты - заглядывают к нам через щели под потолком.