Полоса невезения

Соколов Алексей

Еще одна невидимая, но оттого не менее бетонная плита шлепнулась на мою бренную голову.

– Да не в том смысле! Холодным оружием, старинным. Парень раньше только одно и думал, как бы слинять. Злоязыкий такой был, даже мне доставалось. Чуть что - в кулаки. Даже на меня рыпаться пробовал, ну, я физиотерапию ему провел, чуть помогло, да вот именно что чуть.

Юрик ударил по струнам, и музыка изменилась. Теперь она стала медленной, плавной и удивительно сонной. Самое время для ночных тропинок, пьянящего запаха жасмина. Плюс к тому факелы, шпаги и благородные идальго.

–

А потом, - продолжи он, - я экскурсию нашим гаврикам устроил. В Столицу, в Оружейную Палату. Привез их туда и давай рассказывать. Вижу, господин Власов у стенда с мечами застыл, рот распахнул и слова сказать не может. Первый раз заткнулся! Ну, думаю, Юрка, процесс пошел...

Он взглянул на меня столь выразительно, что я практически сразу сообразил, что мне следует делать. Рука, будто сама собой потянулась к бутылке. Помидоры сжались на своем блюдце, словно понимая, что двое из них очень скоро навеки покинут ряды.

Эх, "Провинциалка"! Хорошо, когда все родное. Безо всяких гуашей!

– А потом уже началось!
– сказал Юрик.
– Сейчас-то Ник у нас спец. Малышню фехтованию обучает, сам уже на кандидата в мастера идет, да и профессию себе выбрал...

– Историк, - безапелляционно заявил я.

– Правильно. Совершенно верно. Уже поступил на истфак. Правда, университет не потянули. В педагогический.

Мне малость полегчало. Временно, конечно. Еще аукнется мне эта "Провинциалка". Ох и аукнется!

– Слушай, - спросил я.
– Как вот ты это делаешь?

– Что?
– прищурился он.

– Ну, учебную часть тут реализуешь? Вот кто-то у тебя гуманитарий, кто-то технарь, кто-то червячками небось увлекается...

– Угу, есть тут один такой. Абалкин фамилия, - усмехнулся Юрик.

– ... Ну все равно... Вот скажи, как ты их к институтам готовишь? Из Столицы репетиторов сюда возишь, что ли?

– Зачем?
– не понял он и снова заиграл другую мелодию. Теперь что-то невообразимое. Современное, видимо.
– Все-таки тут большинство никуда не стремится. Технарь в областном центре - для них предел мечтаний. Кто-то у нас диплом программера или поварихи получит - и вперед по волнам жизни. Так что если кто выше соберется, то у нас тут, почитай, праздник. Все обсудим, взвесим, институт вместе подберем, а там уж и Столица подключается. Кстати, если надо, то и репетиторов приглашаем.

Масштабики у дяди Юры! Масштабики!

Я наполнил стакан, перегнулся через стол и тщательно сцедил остатки "Провинциалки" "смотрителю Осоргину". Оказалось, примерно поровну. Можно было б восстановить справедливость, но я боялся, что смогу промахнуться. Руки уже дрожали, и ощутимо...

– Живем пока, - вздохнул он.
– Авось и дальше так будет. Ну, Кость, за тебя.

Стаканы встретились, звякнув, и тут же отправились к нашим ртам. Ну, держись железнодорожная промышленность! Или как там тебя... Не помню! С грохотом оба "граненых друга" вернулись на стол. Мы с Юркой негласно соревновались, кто стукнет сильнее.

Эх, помидоры! А нужны ли вы? Может, помиловать в честь праздника? Какой у нас там праздник? День рождения великих мыслей в голове моего величества.

Юрка

потянулся к гитаре, запел:

– Мундир весь в дырках, мундир мой до дыр!

Хватит этой кровавой борьбы за мир!

На хрена нам война!

Пошла она на...

Хватит этой кровавой борьбы за мир!

3.

Утром мне было плохо. Паровозным гудком просыпался вдали новый день. Слышались за окном издевательские песни. Наверное, птички. Нет, не так безобидна оказалась эта "Провинциалка", как мнилось мне вчера. Небось, и тут не обошлось без мастыкинского народного промысла.

Тяжелым и грустным было мое похмелье. Конечно, голова разрывалась на части, будто по ней ночью разъезжали паровозы, но главное - это живот. В нем развернулось нешуточное сражение. Одни наступали, другие оборонялись. Обе стороны несли потери, стреляли из пушек, топтали поле битвы сотнями тысяч ног...

Полю было плохо.

– Ребята, ребята, ну что же вы! Петя, ну куда ты опять полез? Ну и что, что жук! Он уже от тебя устал! Саша, следи за Ксюшенькой.

Это воспитатели младшей группы вели детишек на обед. Не на завтрак! Тот окончился давным-давно - наверное, в те самые минуты, когда я плавал в мучительном вязком сне, похожем одновременно на слизь и желе. Из ночи помнилось лишь то, как я мучился, пытаясь переменить крайне неудобную позу. Но тщетно...

Ужас! Как же так вышло? Ведь выпил-то всего ничего. Бутылка "Провинциалки"... Одна бутылка! А может, их все-таки две было? Не помню. Позор.

– Ксюшенька, не плачь. Ну давай с тобой тут поиграем еще. Хорошо?

Эх, педагоги-теоретики... Послать бы все ваши теории куда подальше. Вот глядите, практика. Заставьте-ка маленькую Ксюшу сходить пообедать...

Ужас!

Я знал, что должен подняться. Юрик... в смысле, Осоргин... ну, то есть Юрик зайдет за мной, как только появится отряд "Веги". Велико же будет их удивление, когда обнаружат они не столичного ревизора, а классического, хрестоматийного алкаша.

Да, съездил к деткам. Отправляясь в "Березки", я вовсе не предполагал, что все может вот так повернуться. Даже не взял с собой никаких таблеток. А теперь придется справляться своими силами, каковых почти и не осталось.

Усилием воли, способным, наверное, сдвинуть небольшую гору, я поднял себя с кровати, поставил на ноги и направил в ванную. Правда, ванны как таковой здесь не было - только душевая кабинка.

Зато была вода - и холодная, и горячая. Впрочем, мне бы хватило и первой. Вторая лишь искушала.

Так. Обдать себя ледяной струей...

Ну... Ну! Решайся, блин, разночинец-педагог, блин!

А!!!

Ладно. Сделаем потеплее. Голова немного кружилась. Зря я все же так резко дернулся. Где-то в районе правого полушария теперь усиленно прокладывали рельсы, забивая костыли прямиком мне в извилины. Это была пытка, достойная инквизитора-виртуоза.

Как в том анекдоте. Ну, мы же не звери, Петька...

Я взглянул в зеркало. Нечто небритое, с гримасой тяжких мук на лице воззрилось оттуда на несчастного меня. Смотреть было больно. И стыдно, и глаза сами собой закрывались.