Половина любви

Врублевская Галина Владимировна

Ефим позвал Женьку из коридора, где та по телефону жаловалась какой-то подруге на скучную вечеринку взрослых, и помог надеть жене пальто. Семья Дворкиных-Ясеневых покинула квартиру на Малой Подьяческой теперь уже навсегда. Чугунные стражи остались охранять мост и чужой покой.

16

В последний день года давала традиционный концерт в родном городе знаменитая певица Эдита Пьеха. Ефим, стараясь угодить вкусам Елены, взял три билета. Он рассчитывал, что и Женька пойдет с родителями. Но та скорчила гримасу: ей Пьеха казалась несовременной. Кроме того, время концерта

совпадало с выступлением рок-группы, на которое дочь собиралась вместе с друзьями. «Третий лишний!» — пошутил по поводу билета Ефим.

Семейный выход пары имел вполне обещающее начало. Атмосфера праздника витала уже рядом с концертным залом «Октябрьский», где выступала певица.

Легкий, пушистый снег искрился в оранжевой дымке вокруг уличных фонарей. Крупные хлопья его падали на шапки, волосы, ресницы людей, толпящихся на широких ступенях перед входом в зал. Кто-то поджидал друзей и знакомых, кто-то спрашивал лишний билетик. Одиночки встречались редко. Но они особенно страстно желали приобщиться к празднику.

Елена решительно провела Ефима мимо стайки девушек, отдав предпочтение пожилой, худощавой даме в кримпленовом пальто, бывшем в моде лет пятнадцать назад. Осчастливленная Леной женщина не смела поверить в свою удачу.

— Я так вам признательна! Так благодарна! Я обожаю Пьеху! — восклицала дама, следом за Леной минуя контролера на входе.

— Что ты нашла в этой фанатичке? — спросил чуть позже, в гардеробе, Ефим, ожидая, пока Лена переменит сапоги на туфли. — Лучше бы отдали той девушке в кроличьей шубке, что еще у метро билет спрашивала.

Елена сунула изящную узкую ступню в темную туфлю из замши и задумчиво проговорила:

— Я порой думаю, что, может быть, и я когда-нибудь, одинокая и старая, захочу вот так же вырваться из своего одиночества хоть на вечер и также окажусь лишней.

— С чего бы тебе-то быть одинокой? — возразил Ефим. — От тебя самой зависит, попадешь ли ты в ситуацию этой дамочки. Я, кажется, еще не умер. Еще раз говорю, поехали со мной в Израиль, начнем все сначала.

Если не считать этой мелкой размолвки в гардеробе, их разговор был вполне миролюбив. Перед концертом они присели за столик в одном из многочисленных кафе, которые тут и там были разбросаны на всех этажах фойе. Ефим заказал шампанского, и Елена послушно выпила фужер искристого напитка, закусив симпатичной шоколадной конфеткой. Фантик мягко прошуршал в ее тонких пальцах.

Затем послышался сигнал гонга, и номинальные супруги прошли в зал. После вступительных тактов знакомых любимых песен каждый из слушателей погружался в мир собственных воспоминаний. Песни Эдиты взывали к состраданию к женской судьбе, и у некоторых женщин на глазах выступили слезы. Ефим незаметно оглянулся. Рядом вытирала глаза платочком осчастливленная ими пожилая дама. Дальше весьма сурового вида женщина, шевеля губами, чуть слышно подпевала Пьехе: «Если я тебя при-ду-ма-ла, стань та-ким, как я хо-о-чу!»

Музыка сменила темп, и теперь вечно молодая певица с идеальной фигурой и стройными, длинными ногами ритмично приплясывала в такт незамысловатого шлягера о замечательном соседе, день и ночь наигрывающем на трубе. Настроение Ефима улучшилось: он любил задорные мелодии.

Во втором отделении, после антракта, Ефим полностью расслабился, перестал иронизировать над залом и почувствовал легкое волнение, которое, возможно, передалось ему от Елены.

Ее щеки чуть зарумянились, глаза были прикрыты. Теперь Пьеха пела о том, как двое безоглядно, «от волны к волне, от тебя ко мне», раскачивались на волнах любви, Ефиму казалось, что эта песня о нем и Елене, об их сумбурных, неустойчивых отношениях и о большой любви, в океан которой они были когда-то погружены. Взглянув снова на Елену, Ефим решил, что и она думает о том же. Елена тоже обратила к нему невидящий взгляд, в котором действительно светилась любовь. Ефиму хотелось обхватить Аленку, прижать ее голову к себе, расцеловать, вырвать из нее признание, что единственный любимый ее человек — это он, Ефим. Наверно, он так бы и поступил, если бы… Если бы был уверен, что мысли и чувства Елены, поднятые песней со дна души, обращены именно к нему.

Затем прозвучали заключительные аккорды и зал взорвался аплодисментами. Елена, полная благодарности к певице, хлопала сильно, неистово. Ефим тоже аплодировал, стряхивая тягостную для себя двухчасовую неподвижность. Затем зрители повалили в гардероб, образовав там немыслимое столпотворение. Чтобы спастись от людского водоворота, Елена предложила мужу присесть на маленький, обтянутый коричневой кожей диванчик без спинки и переждать толчею в гардеробе.

Они сели. Елена, вероятно, еще находилась под воздействием музыки, которая продолжала звучать в фойе из громкоговорителя. Глаза ее, ясные, чистые, широко распахнутые, вновь напомнили Ефиму ту девочку, которая в трудный час его жизни согласилась стать его женой. И тут в какие-то пять минут и произошло объяснение с женой, к которому Ефим готовился два года.

— Ну, как тебе мой новогодний подарок? — спросил Ефим. Он расслабился, был в хорошем настроении.

— Это тебе, Фимочка, прощальный подарок, — ласково возразила Елена. — Будешь вспоминать в далеком Израиле задушевные мелодии самой петербургской певицы в мире. И может быть, вспомнишь обо мне.

Ефим понял, что эта фраза означает решительный отказ Елены ехать с ним. А ведь у него уже затеплилась надежда. Обнадежили Ефима несколько ночей, проведенных в этот приезд с Еленой. Он не знал, что то была последняя ее уступка супружескому долгу.

— Но ты же снова принадлежала мне? — воскликнул он.

Лена покачала головой и усмехнулась:

— Я просто хотела избежать твоих истерик…

— Истерик?! — Ефим возмутился, резко рванув узел галстука, ослабил его. — Какие истерики? Я молчал столько лет, закрывал глаза на твою измену, когда ты думала, что все шито-крыто. И потом.., я давно простил тебя.

— Никакой измены не было, — спокойно ответила Елена. — Вся история, дошедшая до тебя через нашу общую подружку Милочку, была ложью с начала и до конца. Как бы то ни было, сейчас нет .смысла ворошить старое, наша жизнь не удалась.

Думаю, Фима, пора расставить точки над "i".

Ефим, при всей неопределенности их отношений, все же оказался не готов к столь решительной развязке.

— Но ты любила меня хоть когда-нибудь? — жалобно спросил он.

— Да, — сквозь зубы протолкнула Елена ожидаемые мужем слова.

.И Ефим ухватился за это «да», как утопающий за соломинку. Он сбивчиво и торопливо обрушил на Лену свои доводы:

— Аленка, мы с тобой все наладим", вот увидишь.

Я тебе все прощу. Я сам виноват перед тобой: первый накренил семейную лодку. Поедем в Израиль.