Поляк с поплавками
Шрифт:
Приехал дед и по своему обыкновению начал орать:
— Анджей, у Шурки всё решено!
— А ну да, ну да, — с кислой миной обрадовался я.
— Нехер у неё там жить, тама девок молодых дохрена приехало работать, дискотеки кажный вечор, а винищще хлещут, — возвестил дед.
Стоп! А я об этих аспектах ведь и не думал! Почему-то проживание в санатории заиграло новыми красками. И тут же облом.
— Хотя, иногда можешь оставаться там, тебе в каптёрке Шурка раскладуху поставит, — продолжал дед, ловко доставая из холодильника поллитровку.
Я отобрал у деда бутылку,
Дед попробовал и, довольно хмыкнув, потащил меня на улицу. К тому моменту, когда мы оказались у ворот, подкатил ЗИЛок и три здоровенных парняги с дедовской работы вытащили какой-то охрененно здоровый деревянный ящик.
— Опять, что-то купил? Бабка в курсе? — поинтересовался я.
— Та её це не должно волновать, — махнул дед и залпом опорожнил стакан, — Бяги ещё такой же сделай, — отправил он меня в летницу.
Стало интересно, что за хрень очередную он приволок.
Когда я пришёл и увидел распакованный ящик, меня выхлестнуло словно с бутылки «ореховки».
Дед гордо посмотрел на меня:
— С Женькой, батьком твоим, долго обсуждали, мамка твоя против была, конечно. Но ты заслужил. За год одна четверка, соревнований кучу выиграл. Да и денег сам, считай, заработал.
Я потряс головой. Виденье не проходило. А дед продолжил:
— Ну не знаю, хороша эта цацка али нет, но ездун ты аккуратный, сам видел, как со своим другом Воробьём катаешься на его «Чижике». Не то, что этот полоумный. Так что владей. Петрович, кстати, помог через порт Новороссийский. Щас ребята соберут, да опробуешь. Тама запчастей ещё ящик взяли да цацок всяких. Шлём со стеклом, гля какой!
Я очумело тряс головой. В принципе, догадывался. Думал, ну мопед «Рига», а может новая «Ява» или «Иж-планета Спорт». Воробей уссытся от зависти. Это же пиздец!
У меня вся стенка возле кровати завешана картинками. Красный «Кавасаки»!
Вторая серия «Когда готов заплывать к буям»
В четыре утра я выехал из дома со страстным желанием послать всё нахер. Мне ещё больше не хотелось работать на этой спасательной станции. Выехал я, естественно, не на мотоцикле.
Дед сказал, что ещё что-то там в ГАИ через Семёнова оформит, да его механик подкрутит, докрутит, настроит. Потерплю я пару-тройку деньков. Чай не барин. И вот эта постановка вопроса меня окончательно уверила, что нехрен работать летом. Выехал я с дядькой Фёдором, которому по своим делам надо было в Новороссийск.
Закинул в американский военный баул пакет со шмотками, ласты, плавки, очки, шампунь. Встал в три тридцать. Проклял всё и всех, не стал проклинать Тихона, он откуда-то приволок домой чёрные женские труселя. (Кот, скотина, интереснее меня живёт!) И кофе индийского попил со сгущёнкой. Собрал нехитрый «тормозок» (Почему на Кубани перекус, собираемый с собой, называют именно так? Может, знает кто?) Нашёл свою спорт-аптечку, проверил таблетки, эластичный бинт, разогревающие. Нахрен она мне ? Но в интернате вбили в голову, таскай с собой на любой выезд. Вот теперь на уровне рефлексов. На всякий
Начал вспоминать все свои предыдущие работы летом. Где бы мы ни служили и не проживали, я с класса пятого постоянно летом впахивал. Работал на птицеферме, грузил кур в клетки. Ужасно вонючая работа и тяжелая к тому-же. Мозоли между большим и указательным растирались в кровь, от жёстких куриных лап. Помню, тогда перчатки старые кожаные обрезал и в них грузил. Ещё месяц в садах, что-то тоже собирали в ящики. Помню, платили мало, и я срался постоянно от немытых овощей. Чем только не занимался, а доходу от этого рупь да копейки. Детский и юношеский труд почётен, да мало оплачиваем.
Вспомнил, что класса с седьмого меня постоянно взрослые подкалывали: «Анджух, ну давай проставляйся».
А вот на заводе-то я реально в первый раз и проставился перед расчетом. И проставился своим самогоном. Собрал тогда четыре пузыря свежего выгона с мятой и лимоном чуть настоянные. Сварил и напластал большой кусок мяса, яиц наварил и картохи в мундире, ну редиска, огурцы и лук с огорода. Лебедев, тогдашний мой наставник, так был мною горд перед другими мастерами-наставниками, что даже пригласил посидеть с мужиками.
Но мне было неинтересно. Проставился? Все довольны? Поэтому потихоньку и свалил в бухгалтерию за расчётом. Пачка «Мальборо» и красивая иностранная бутылка, в которую была залита « Розовка», сделали свое дело и меня рассчитали без проблем. Иногда, заезжая к бабке на завод в город и встречая знакомых «цеховых», встречал полное радушие и пожелания устраиваться к ним на постоянку.
К чему это я вспомнил? К проставам, естественно. Надо будет сэм, оставшийся в бочонке, увезти, иначе дед его добьёт. Что-то он ему весьма по вкусу пришёлся. А с десятилитрового бочонка, дай бог, литров пять и осталось. Как раз хватит.
Дядь Фёдор, несмотря на то, что в его «Волге» стояла хорошая магнитола с кассетами, любил попеть сам и поэтому всю дорогу орал песни Софии Ротару. От своих молдаван что ли подхватил? На гаишном посту на развилке Джубга-Архипо-Осиповка дядька Федор выскочил на три минуты, забежал на сам пост. И вышел оттуда с каким-то милиционером в обнимку. Фёдор достал из багажника ящик, закрытый газетами, и отдал гаишнику. Тот поболтал с Фёдором ещё пару минут, распрощался и схватил ящик. И тут же его скрючило и он, охнув, схватился за спину.
Мне стало интересно и я вылез посмотреть, что занятного происходит, и почему служивого так корёжит.
— Ох, продуло, дверь же говорил, закрывайте, — стонал милиционер, — бля, спину-то как прихватило.
Я молча схватил ящик. Кхе, а килограмм тридцать пять будет, минимум:
— Дядь Федор, товарищ капитан, куды нести-то?
— Ой, хлопец, оттащи вон в ту дверь под лестницей, скажешь там сержанту, шо ящик я передал.
Я кивнул и рысью бросился к двери. Хоть кости разомну. Молодой здоровый сержант без слов принял ящик и махнул мне головой. Я, потряхивая предплечьями, футбольным галопом засеменил к «Волге». Фёдор придерживал капитана за локоток и пытался его разогнуть.