Поляк с поплавками
Шрифт:
— Михаил Карпыч, а чего случилось? — поинтересовался я у начальника.
— Да этот мудак Шишечка тебя на пограничный буй закинул и свалил, сука. Я пришёл, спрашиваю, где ты есть? А он говорит, что посадил тебя на буй и через пару часов снимет. Он уже пару раз так молодых прикалывал. Пошёл тебя снимать, сейчас вызывает на связь, говорит, нет тебя.
— А где я?
— Да хер знает, где ты. Скорее всего, передо мной стоишь, — удивился ненатурально Карпыч, — снял кто из местных? Или пешком?
— Да прогулялся,
— Семён, балабол, сказал мне, что ты плавать не умеешь, — ответил Карпыч, — Чего, сказать Шишке, чтобы обратно шёл? Нам с тобой сейчас на патруль идти пора. А то я с этими начальниками из Москвы время зря убил. Прокати туда, прокати сюда, — начал ругаться Карпыч.
— Михал Карпыч, да скажи пусть идёт, только не говори, что я уже здесь. Наплети ему, что начальство уже нас искало, ну там что-нибудь, чтобы испугался.
Карпыч задавил довольную лыбу и заорал в микрофон:
— Тридцать второй, срочно на пирс! Сам о ЧаПЭ доложишь, там уже Петрович прибыл, матроса Загребельного ищут. Всё, отбой! — командным голосом закончил мой шеф. Видно, что настоящий мичман. Мы с Карпычем быстренько обговорили предстоящий розыгрыш.
Шишечка примчался очень быстро. На лицо зелёный. Его матрос-спасатель, увидев Карпыча, развёл в сторону руками и проорал:
— Не нашли нихрена! Надо же, в первый день, и так сразу. Я вон два часа сидел, пока не сняли.
— Где сидел? Кто сразу? — ответил недоуменно мой шеф.
Подбежал Шишечка и затараторил:
— Карпыч, нет нигде этого пацана поляка. Погранцы говорят на канале, не снимали никого. Может вплавь ушёл, надо вдоль буйков пройтись.
— Ты чего несёшь, малахольный, кого нет нигде? — продолжал комедию Карпыч.
— Да Анджея этого, матроса твоего!
Я зашел сзади Шишечки и рявкнул:
— Дядь Миш, мы идём или нет? А то я так в первое дежурство никуда и не выйду.
Шишечка подпрыгнул и уставился на меня. Я уже успел высушить волосы, одеть шорты и тельняшку, и даже расчесался.
— Ты чо, ты чо! — заорал Шишечка, — Ты специально?
— Совсем ёбнулся малахольный. Андж тут всё время был, — сказал Карпыч, — Это ты куда-то в море не по расчасовке пошёл. Херню какую-то несёшь. Иди к Вальке сходи, у тебя солнечный удар походу.
Шишечка, сделав скорбное лицо, ушёл. Однако поздно было, его матрос назвиздел всем, что Шишечка получил солнечный удар и решил, что высадил нового матроса на пограничный буй и целый час его там искал. А новый матрос всё время был на месте и спокойно ушёл на патруль. Шишку потом долго мучали медики и даже послали в Новороссийск на какую-то медицинскую комиссию. Тому нет бы, промолчать, так он всем чуть ли не клялся, что вывез меня в море и бросил. Ну, какому человеку в здравом уме придёт такое в голову?
А мы с Карпычем вышли в море на мой первый патруль. Он меня попросил не называть
Блин, сколько загорелых и незагорелых тел в море. Глаза разбегаются. А с «Центральной» через систему вещания несётся:
— Это лето привет оооо.
Я эту группу «Родник» даже не помню в каком классе слушал! Может, поновее что ему привезти?
Третья серия «Всё не то и всё не так»
Мы отошли на своём алюминиевом «Востоке» к дальним буям и, заглушив двигатель, потихоньку покачивались на волнах.
Меня Карпыч загнал на бак с биноклем и заставил наблюдать за межбуйковым пространством. Сам мичман нацепил наушники радиостанции и о чём-то общался с центральной вышкой. Из-за волн наблюдать было неудобно. Я, скрестив ноги, сел по-турецки и пытался хоть что-нибудь увидеть. Жопу начало припекать. Пришлось сесть на спасательный круг.
— Андж, смотри: возле ближних буйков ярко-жёлтый матрас в направлении центральной, прямо посередине, — дал команду Миша, получивший указания с вышки.
Мне пришлось привстать, а потом выпрямится в полный рост. Как моряки постоянно смотрят на горизонт с вечно качающейся поверхности? Вот, заметил. Ярко-жёлтый матрас. На нём на коленях стоит женщина и машет руками, рядом ныряет мужик.
Я вытянул руку в направлении матраса.
— Держись за поручни, — посоветовал Карпыч, завёлся и на малом ходу пошёл в указанном мною направлении, — надо тебя по кОмпасу научить направление показывать, мне проще будет, картушка-то перед носом.
Какая у него картошка перед носом? Есть, наверное, захотел. У меня в бауле на пирсе, кстати, картоха, яйца, редиска, огурцы и кусок сушёной краковской. Думаю, не пропадет. Я спрятал всё на дно, там, наверное, попрохладнее будет.
Мы на малом подошли к матрасу, и Карпыч заглушил движок.
— Что случилось, товарищи отдыхающие? — грозным тоном вопросил он. Я же на всякий случай приготовился швырять пенопластовый круг в мужика на воде.
Женщина лет сорока, вся такая из себя наманикюренная и с укладкой на голове (вон как лак блестит, и это в море-то?), горестно воздела руки к небу и заорала:
— Ридикюль утонул!
Мужик, чуть не перевернув матрас, толстым тюленем выполз на него и, чуть отдышавшись, заорал на бабу:
— Манда ты, Людмила, самая натуральная.
— Кто такой Ридикюль? Сколько лет? Давно не показывался на поверхности? — не обратил внимания на маты Карпыч, не разобравшийся в ситуации.
— Он не плавает, он новый, я его перед отпуском купила! — завыла манда Людмила.
— Миш, это сумочка женская, — пояснил я напарнику, — ну там косметика и прочая бабская херня.