Полынь - трава горькая

Вересов Иван

— Я спросить хотела, где тут можно билеты купить обратные?

— До Москвы?

— Нет, до Петербурга.

— Напрямую если, то из Джанкоя можно ехать, а из Феодосии с пересадкой. Вот, держите, — он достал с полки и подал ей ртутный градусник в пластмассовом футляре, — садитесь, меряйте.

— Мне повезло, что я вас встретила, сама тут ничего не знаю, в первый раз так попала, — улыбнулась Нина, сунула градусник подмышку и села на покрытый вязаным чехлом табурет. — А вы все знаете, это потому, что отдыхающих направляете?

— Нет, про Петербург я хорошо знаю потому,

что хотел ехать туда учиться.

— Правда? В университет? — удивилась Нина.

— Нет, в Мухинское, или Академию художеств, я рисую.

— Художник? — Нина недоверчиво смотрела на него, она никак не могла связать в мыслях все это курортное хозяйство и занятия живописью.

— Не похоже? — насупился Роман

— Не обижайтесь!

— А что, вы правы, и обижаться не на что. Вот это всё… — Роман только рукой махнул, не желая продолжать, — давайте градусник.

Нина отдала, прежде взглянула сама.

— Температура… Странно, а я и не чувствую. Так, знобит немного.

— Это не простуда, обгорели, у вас кожа белая, сразу ожог, через одежду даже. Покажите плечи.

Нина спустила немного сарафан.

— Да, прихватило вас крепко, сейчас я сметаны дам, будете мазать. Помогает.

— Сметаны?

— Да, намажьте и не смывайте, завтра все пройдет.

— Хорошо, спасибо. Рома, вы не думайте, я не хотела… — Нине было не по себе, что обидела его, но объяснения все ухудшили бы. И Роман определенно избегал их.

— Да неважно, и правильно всё, куда мне в Академию… билет вы за сорок пять суток хотите?

— Нет, что вы! На завтра, послезавтра…

— Не понравилось, значит. Так у соседей лучше, давайте я вас завтра к дяде Степану отведу.

— Дело не в этом, мне вообще не надо было приезжать. Купаться, загорать хотела, море посмотреть. Ну, посмотрела, а не стоило оно того!

Нине снова стало обидно, что она одна, что Сергей не позвонил. А теперь и не позвонит, связи нормальной тут нет! Завтра она сама… Симку местную купит, попросит прощения, скажет, что он был прав и пусть дальше решает как быть. Или приедет сюда ненадолго, раз уж так все вышло по-глупому, или она сразу вернется в Петербург. Может, еще успеют горящую путевку купить куда-нибудь на настоящий курорт.

Нина ушла, а Роман все оставался на кухне, бесцельно переставил на полке банки, сполоснул чашку и сел на табуретку, на место Нины, обхватил голову руками, закрыл глаза — не видеть бы, не слышать ничего! Выть хотелось от безысходности…

Вряд ли она зайдет еще… уедет… Все-таки слышала утром, что мать говорила! Роману захотелось побить к черту все эти тарелки-чашки, разнести все на кухне. Сколько можно? И дело же не в постоялице, мало ли их приезжает, столько перебывало, дело в нем самом, почему терпит это все? Живет в собственном доме, как батрак. Вот мать говорит: "Не для себя, с собой не унесу, все тебе…", а зачем ему потом, когда-то, не сейчас? Потом все перегорит уже, илом затянется, как дно на пляже…

Нина… она почему? Что он мыслями к ней прицепился?

Роман не мог в себе разобраться, и он не хотел, чтобы она уезжала! И не знал, как её удержать. Купит она завтра билет

и все, вернется в свой Петербург, а Роман Дмитриевич останется в Береговом, сортиры чистить и ведра с объедками выносить. Навсегда…

Глава 11. Красная юбка

Утро тянулось в окно жарким солнечным лучом. Нина проснулась поздно. Накануне, послушав Романа, она вся обмазалась сметаной, это было больно, холодно, но сразу наступило облегчение, она крепко уснула, думая о том, как это сметана впитывается, лучше крема и еще, что надо бы купить защитный крем для загара, и симку, значит на рынок пойти с утра…

И вот уже утро! А настроение не такое плохое, если бы еще соседи напротив не орали так. С чего это они?

— А ты бы еще под юбку ей заглянул, да! Видела я, как пялился, — начал женский голос

— Что ты, Лиля, я в её сторону даже не смотрел, она вообще с ребенком, — ответил мужской.

— А на кухне кофея пить расселся!

— Так она пригласила…

— Вот и иди, может там больше отвалится, а я уезжаю!

— Ну что ты, Лиля, я же…

Дальше рыдания, сцена ревности.

В остальных комнатах было тихо, жильцы на пляж ушли наверно, но напротив боевые действия продолжались — там двигали, стучали, потом Нина увидела в окно полуодетую Лилиану с большой сумкой, женщина открыла машину и пыталась втиснуть сумку в салон, это не получилось, тогда она перебежала к багажнику, стала открывать его. Тут вышел кавалер, Нина не знала, как его зовут, мужчина схватил сумку за ручку, дернул к себе, ручка оборвалась, молния разошлась, вещи выпали на дорожку, Лиля закрыла лицо ладонями, оперлась о машину, заплакала… Мужчина взял ее за плечи, развернул к дому, повел. Через некоторое время из комнаты напротив — скрип кровати и стоны.

Нина пожала плечами, она не осуждала, но на кухню выходить не хотелось. Наверно, можно позавтракать где-то в поселке, Раиса Игоревна говорила про пансион. Но прежде надо душ принять, а воды то нет… но есть влажные салфетки. Вот что за дела, все не так, ни помыться, ни поесть.

— Все! Пойду на рынок! — сказала Нина и решительно раскрыла сумку.

Что же надеть? Во всем жарко, она не думала, что в Крыму такая ужасающая жара может быть, сорок пять градусов! «А, куплю что-нибудь» — решила девушка и вытащила первое попавшееся платье.

На удивление легко она нашла рыночный ангар, теперь площадь торговых рядов была гораздо больше, не только в самом ангаре. Прилавки тянулись параллельно пляжу и трассе, под навесами были разложены фрукты, овощи, зелень, с рядами банок и сотами медовые ряды, дальше мясные, колбасы, сало, копчения, соления, рыба свежая и вяленая, соленая, копченая. Вино в бочонках, молоко, сыр, масло, творог. А сколько выпечки! И орехи, и сладости — глаза разбегались. От ароматов голова шла кругом. От одного вида этого изобилия можно было запьянеть. Необыкновенные помидоры и сливы и инжир! Не сушеный, свежий. А гранаты… зерна алые, сочные. Продавцы зазывали, расхваливали товар. Отдыхающие ходили, присматривались, покупали.