Полюби во мне тьму
Шрифт:
Вот наследник дернулся.
«Должно быть в последний раз», - подумал Советник по Черным Делам.
Потом еще раз.
И еще.
– Да опусти же ты меня, наконец! – крик дочери Света разорвал мертвую тишину. – Или тебя еще раз ударить?
Новый тычок в спину заставил «умирающего» демона содрогнуться еще раз и расцепить руки. Лючия неловко сползла с его плеча. Поднялась,
– Доченька, - произнес Светлый Владыка бескровными губами. Лючия печально посмотрела на него.
– Папа…
Только тут все заметили, что пучок стрел торчал вовсе не из спины похитителя. Золотое оперение пробивалось через волосы Лючии, что по черному плащу стелились до самой поясницы.
– Ах, что же я наделал?! – вскричал пришедший в себя Андаэль, кудряшки которого уже утратили свой светлый цвет, став жгуче-черными.
– Убил! Убил! – зашелестело горестное. – Дочь Света убил! Андаэль промазал! Кто же знал?
– А-а-а! – закричал Кразимион, поддавшись общей панике, и в отчаянии запустил пальцы в свои волосы, а Лючия все же нашла равновесие, опершись о демоново плечо, на котором только что висела.
– Папенька… - произнесла она, задыхаясь. По лицам всех, даже демонов, потекли слезы.
– Такую красоту сгубили, - прорыдала Дуня.
– Лючия! Девочка! Прости за все!
Лючия устало повела взглядом. Остановила его на страдающем отце, на Темном Владыке, закусившем губу, на Дуне, что упала на колени, зажав подмышкой собственное сердце.
– Черт, как все затекло! – пожаловалась дочь Света и тряхнула плечами. К ее ногам вместе с плащом упали стрелы Андаэля, на наконечниках которых не было и капли крови царственной дочери.
Вскрик изумления пролетел по гулкой пещере. Его сила была такова, что ударившись о стены, он вызвал их сотрясение. Трещины изломанными линиями разбежались по каменной кладке, но тут же окрасились в красный цвет лавы. В воздухе запахло серой.
И вовсе не стрелы стали причиной всеобщего удивления: за спиной Лючии с громким шелестом расправились крылья.
– Я же кричала, что могу сама!
– стукнула она по плечу поднимающегося Кразимиона.
– Т-т-ты видела их цвет?
– только и сумел произнести растерявшийся демон, внезапно понявший, почему Лючию, словно дикую птицу, держали в клетке.
– Они черные! У дочери Света черные крылья! Что же это?
– понеслось вокруг.
– Черные, да? Сама не знаю, почему, - смущенно пожала плечами Лючия.
– Из-за них спина все время чешется...
– Папенька знает, почему черные, - подмигнул ей Темный Владыка, заставив вздрогнуть Его Светлейшество.
–
– Что же это?
– Кразимион только и успел в недоумении протянуть руку в сторону уходящих женщин.
– Кто, как не я, может утешить потерявшего мать ребенка?
– обернувшись, бросила ему Дуня. И, театрально вздохнув, продолжила свой печальный рассказ замершей в предвкушении Лючии.
– А мамочка твоя была, ой, как хороша! Ты вся в нее. И любила тебя всей душой. А какие слова она тебе шептала! Я все слышала.
– Что же это?
– Светлый Владыка повторил жест Кразимиона, удивленного наглостью Дуни и доверчивостью Лючии, которая даже не обернулась на остолбеневших мужчин, поглощенная историей о матери.
– Ну что сказать?
– Темный Владыка не смог скрыть торжествующую улыбку.
– Они обе выбрали свой путь. Так тому и быть, отныне Обратная Сторона будет им родиной, - и громко хлопнул в ладони.
Ангелы обожглись о свои мечи, а демоны ткнули пиками в собственные ноги, когда вся крылатая братия стала свидетелями чуда: Дунино сердце, зажатое подмышкой, вдруг дернулось.
Иванка Пух охнула и схватилась за грудь. Ее ладонь явственно ощутила, как за ребрами забилось живое сердце. Тряхнув рыжей копной, повитуха широко улыбнулась, заставив проявившиеся на лице веснушки засветиться еще ярче.
– Никогда тебя не брошу, девонька!
– доверительно сообщила она Лючии.
– Всех ваших с милордом детишек на свет приму...
– На тьму примете, - поправила ее Лючия, закрывая наготу ожившей подруги черным крылом.
Звук хлопка вывел Кразимиона из ступора. Он решительно зашагал вслед за женщинами, одна из которых слишком много болтала.
Краз лихорадочно перебирал в уме варианты, что сказать Лючии, если (здесь больше применимо слово «когда», но демон гнал его от себя) она узнает, что он целовался с Дуней.
«Ты не так все поняла».
«Этого не было, Дуня врет».
«Да, целовались для дела, чтобы Дуня все вспомнила, и мы смогли тебя, дурочку, спасти».
«На себя посмотри, разве это я целовался с дэйвом?»
Последний вариант заставил раздуть в гневе ноздри и вспомнить, что скоро его позовут на допрос Захры.
«Вот там и поговорим, красавчик», - мстительно сощурил глаза Кразимион, а вслух прокричал: - Как начнется Дьябол-таун, держитесь левее. Улица Вилы мне в бок, 666.