Помещицы из будущего

Порохня Анна

– Как живется, Лизонька?

У меня внутри все похолодело. Потоцкий!

Глава 15

В этой торжественной обстановке, среди радостных людей, я чувствовала себя так, будто находилась в темном коконе. Всех присутствующих объединяла вера в Бога и его сына, пение хора должно было наполнять душу теплом, но во мне все застыло, превратившись в камень. И такие чувства вызывал всего лишь один человек за моей спиной.

– А что вы хотели услышать? – не оборачиваясь, холодно спросила

я. – Как нам тяжело? Только с чего вы взяли, что я стану говорить о своей жизни?

Меня не столько беспокоила боль от пальцев Александра, сколько чувство отвращения и презрения к этому человеку.

– А разве легко? – в его голосе прозвучала издевательская жалость. Он будто не слышал моего вопроса. – Мужа нет… Ребенок скоро родится… Усадьба скоро рассыплется… Кирпичик за кирпичиком, дощечка за дощечкой…

– Дети это счастье, а за нашу усадьбу тем более не стоит беспокоиться, - я выдернула свою руку из его цепких пальцев. Меня потряхивало от брезгливости. – Я думаю, вам стоит поискать себе другую компанию для разговоров.

– Ты бы не ерепенилась, нищенка. Только и осталось, что гонору, - его злобный шепот обжег мне ухо. Было такое ощущение, словно позади меня извивалась огромная змея, почти касаясь жалом кожи. – Или надеешься, что тебе от наследства Головина хороший кусок перепадет? Зря… Как только твой сердечник в тюрьме окочурится, матушка похлопочет, чтобы его земли и имущество в казну государственную перешли. Как тебе такая история?

Мне хотелось повернуться к нему, вцепиться в гнусное лицо и царапать его до крови, но я не сдвинулась с места. От напряжения разболелась спина, вот только для меня было делом чести выдержать все нападки. Я не позволю этому подлецу манипулировать моими чувствами. Возможно, он хотел напугать меня или надеялся, что я совершу какую-нибудь оплошность, опозорившись при этом прилюдно. Но Потоцкий не на ту напал.

– По-моему вы должны сейчас радоваться нашим неудачам, но почему-то брызжете слюной, - насмешливо произнесла я. – Позволю себе дать вам совет: будьте осторожны, желчь разъедает изнутри, как бы не захворали, барин… Ненависть - порочная эмоция. Она же вас и убьёт.

– Отчего же? – я знала, что у Александра все клокочет внутри. – Ненависть порой делает нас сильными.

– Вы воюете с женщинами? Для этого вам нужна сила? – спросила я, понимая, что вывожу его из себя. – Открою вам секрет. Ненавидящий - это тот, кто боится. Боящийся часто нападает, подобно маленькой собачонке. Вы трус.

– Гордую из себя корчишь? Прыгнуть выше головы захотелось? – мне казалось, что даже воздух вокруг нас стал гуще от той самой ненависти, которую источал Потоцкий. – Ославлю тебя так, что до самой Москвы слухи дойдут. Посмотрим, как тогда запоешь.

– Ославите? Что ж… это ваше право. Вы можете носиться со своими сплетнями, как баба в базарный день. Вот только что говорить станете? – я почувствовала как начинаю получать удовольствие от происходящего. – Ах, нет… позвольте я предположу! Вы расскажете, как соблазнили бедную сиротку, а потом, когда жених сиротки заступился за нее, вы струсили. Сначала прятались за спиной вашей матушки, а потом на дуэли с вами даже стреляться никто

не стал. Вам просто набили морду, пожалев пуль. Это вы хотите поведать обществу? Я не против. Давайте.

– Дрянь… - его шипение стало свистящим. – Ну ничего, я скоро с удовольствием стану наблюдать за вашим падением. Сама придешь ко мне, в ногах станешь валяться…

– Подите прочь, - прервала я его. – От вас несет помойкой.

В этот момент Таня, наконец, повернулась в мою сторону, и ее брови сошлись на переносице. Она обошла несколько человек, чтобы стать ближе, а потом заняла мое место, оттесняя меня ближе к Аглае Игнатьевне.

Больше я Потоцкого не видела. Мы вернулись домой. И перед тем как спуститься к праздничному столу, я рассказала о случившемся Павлу.

– Ничего он не скажет. Труслив потому что, - успокоил меня муж. – Если снова всплывет история с дуэлью, мало ему не покажется. О ней уже позабыть успели, ну, так я напомню. А вы молодец, Лизонька. Только впредь будьте осторожнее, хорошо? От него можно ждать чего угодно.

Это я и сама прекрасно понимала. Александр явно был психически ненормален, перенося ненависть с убитой им Варвары на ее семью. Потоцкая без зазрения совести грабила Засецких, а ее сынок сходил с ума от душевных мук. Как говорил Сократ: «Сильная страсть часто порождает смертельную ненависть».

Но подолгу размышлять над всем этим, у меня просто не было времени, да особо и не хотелось. У нас хватало работы, начиная от каждодневных забот о здоровье мужа и заканчивая планами на предстоящую весну. Нужно было уже сейчас думать о том, чем засеивать поля и куда сбывать консервацию, ведь незнакомый продукт нужно было как-то прорекламировать. А еще нам с Таней хотелось попробовать разводить овец.

– Не много ли вы на себя взвалить хотите? – Павел по-доброму посмеивался, выслушивая меня. – Лизонька, у нас скоро будет ребенок. Отдадите его нянюшкам и возьметесь за хозяйство?

– Да что ж я овец лично пасти стану? – смеялась я в ответ. – Разве это «взвалила», когда за тебя все делается? Наше дело головой думать.

– И что же вы надумали?

– Разведение овец станет приносить прибыль, если мы выберем мясные породы. Например, романовская… Романовские овцы кормами не перебирают, к болезням невосприимчивы!
– начала воодушевленно рассказывать я.
– Романовские ягнята к полугоду набирают половину веса взрослого животного, а к году и того больше!

– Откуда вы все это знаете? – Павел, прищурившись, смотрел на меня, и я растерянно замолчала под этим внимательным взглядом.

– У отца нашла книгу об овцеводстве. Заинтересовалась…

А что? Другого объяснения у меня не было. Поэтому оставалось надеяться, что муж поверит в заинтересованность молодой девушки книгами по овцеводству.

– Я, наверное, никогда не устану повторять, что вы поражаете меня, дорогая, - в глазах Павла действительно читалось восхищение, но еще я заметила в них недоверие. Головин точно не был дураком, и вряд ли мое объяснение удовлетворило его. А дальше вопросов станет еще больше.

Но сейчас он не стал давить на меня, пытаться что-то узнать или ставить под сомнения мои слова.