Помешанный на тебе
Шрифт:
— Вы слишком… — начинаю, но он перебивает меня.
— Губы, — его голос становится глубже. — Верхняя — с дерзким изгибом, нижняя — манящая своей полнотой.
Чувствую, как по телу разливается жар. Его взгляд ощутим почти физически, хотя я не вижу его глаз под очками.
— Белая кожа… Линия шеи, — он делает едва заметное движение рукой в воздухе, словно касаясь меня, — плавно переходящая в изящные ключицы. Знаете, есть места на женском теле, которые…
И тут уже перебиваю его я, потому что лицо начинает гореть. Я не
— Прекратите, Артур! Это все слишком… — выходит нервно. Поднимаясь с лавочки, хватаю сумку и неуклюже задеваю стаканчик кофе, который летит на асфальт и разливается. — Мне пора.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, но мужчина неожиданно хватает меня за руку и сжимает мое запястье. Возмущенно оборачиваюсь.
— Удели мне пять минут, Аделина, — переходит на «ты». — У меня есть к тебе предложение.
Глава 4
Артур
Ее губы — грех, пухлые и манящие, цвета спелой вишни, даже без помады. Моя камера требует запечатлеть много кадров этих губ, и каждый кадр будет идеальный.
Глаза — необычные. Ни одна оптика не запечатлеет эту глубину. Нужно снимать только под солнцем, когда лучи проникают в радужку, раскрывая их узор.
Ресницы бросают тени на скулы. Идеально. Ее кожа — вызов для моего мастерства. Хочется показать ее фактуру в естественном свете раннего утра, когда первые солнечные лучи скользят по обнаженным плечам, создавая мягкие переходы тонов.
Аделина совершенное вдохновение. Каждый взгляд и жест просятся в кадр. И мне дико хочется, чтобы весь мир увидел подобное совершенство моим взглядом.
Но это все лирика…
Она ждет ответа, вздергивая бровь от возмущения моей наглостью. А я выпадаю из реальности, представляя, как прикусываю зубами эти спелые губы, как вытягиваю из них всю сладость…
Тестостерон шкалит. Мне кажется, я скоро начну грязно дрочить на десятки ее снимков в моей квартире.
С сожалением отпускаю ее руку. Иначе спугну своей настойчивостью. И ни хрена не понимаю, почему не могу ее сейчас украсть и взять все, что хочется.
Да знаю я, что она замужем и так нельзя, но мое тело категорически с этим не согласно.
— Какое предложение? — выдыхает она.
«Брось все, поехали ко мне», — крутится в голове.
Что, так тоже нельзя?
Сука, нельзя.
Иначе я больше ее не увижу. Аделина даже не подозревает, но я уже на нее подсел, как гребаный наркоман. И жадно хочу дозу больше.
— Присядь, — киваю Аделине на лавочку. Оттягиваю время, потому что хочется подышать ей. Она сомневается, медлит, но все-таки садится. Снова откидываюсь, раскидывая руки по спинке лавочки. Пальцы зудят от желания поймать ее локон, чтобы ощутить, какой он на ощупь. И меня выносит, оттого что приходится сдерживать себя.
Вот скажите мне, почему женщина,
Муж, ребенок, показательная семья, как из рекламы майонеза. Почему, мать вашу, я не встретил ее раньше? У кого-то сверху, кто пишет книгу нашей жизни, отвратительное чувство юмора.
— Артур, — поторапливает меня Аделина.
Мне не хочется даже в мыслях называть ее малышка, детка или еще какая-нибудь, как привык. Ее имя тоже совершенно. Перфекционист внутри меня ликует. Вот она, я ее нашел, а значит, выставке, на которую я уже почти забил за неимением чего-то годного, быть.
Но не все так просто. Мне нужно ее согласие.
— Вы хотели что-то предложить, — в голосе настойчивость.
Я хотел, чтобы ты повторила мое имя еще раз. Желательно в моей кровати и подо мной, нет, на мне сверху. Желательно, чтобы простонала каждую букву моего имени. И нет, я не хочу от нее простого секса. Такого в моей жизни было достаточно. Я хочу намного больше. То, что не принадлежит мне.
— Аделина, в июле меня приглашают на фотобиеннале в Берлин.
— Куда? — не понимает она.
— Крупная международная выставка, которая проводится раз в два года.
— О-о-о, — ее тон меняется на заинтересованный. Это хорошо. Но она еще не знает, чего я от нее хочу. — Это прекрасно. Поздравляю.
— Не спеши с поздравлениями, мое участие под вопросом. Все, что у меня есть, ничтожно. Мне нужно нечто большее.
Делаю паузу, поворачивая к ней голову, снимаю очки.
Смотри мне в глаза и считывай, как ты мне необходима.
И она смотрит с интересом, но не считывает.
— Мне нужна ты, — снова делаю паузу.
— Я не понимаю, — в голосе смущение. Улыбаюсь, захватывая ее взгляд.
— Я хочу, чтобы ты стала центром моей экспозиции.
Аделина слегка распахивает губы в растерянности. А мне хочется хрипло простонать. Я одержимо хочу эти губы. Со мной вообще такое впервые. Я настолько привык к женским телам в профессиональной сфере, что давно прекратил впечатляться.
— Почему я? — действительно не понимает.
— Я художник, я так вижу, — шучу, ухмыляясь. Если начну объяснять, почему она, Аделина сочтет это за домогательство. — Мне нужна серия снимков с тобой. Работа долгая, в параллели я дам тебе индивидуальный курс фотографии, без группы.
— Я не могу… — снова теряется, закусывая губы. — У меня нет на это времени, и муж будет против.
Муж… Сжимаю челюсти до хруста.
Да, бля, в ее жизни есть важные люди — это данность, которую мой мозг отказывается принимать.
— Против чего? Против того, что я покажу тебя миру?
— Ооо, — ее губы вздрагивают. — И это тоже. Простите, Артур, мне очень жаль, я бы хотела вам помочь, но нет, — выдыхает с сожалением.
А я не хочу слышать от нее «нет». Я хочу только «да». Много ее «да» только для меня!