Помни время шипов
Шрифт:
Отто, которому как официанту по профессии часто приходится выполнять обязанности как бы ординарца у «Старика», рассказывает нам, что он очень любит использовать иностранные слова, и его лекции буквально нашпигованы ими. Отто говорит, что он едва сдерживается от смеха, когда вахмистры и унтер-офицеры на вопрос, поняли ли они сказанное, каждый раз отвечают: «Так точно, господин обер-лейтенант!».
Но после этого они каждый раз просят разъяснений у рассудительного и толкового унтер-офицера из канцелярии, которого мы между собой называем только «Репой». Он получил эту кличку от нас еще в Италии, так как он как убежденный вегетарианец наряду с другими овощами предпочитал, прежде всего, белую репу.
«Репе» потом приходиться им объяснять,
– Я еще не могу этого сказать, господин обер-лейтенант!
По виду нашего «Старика» было понятно, что он не ожидал такого ответа. Потому он переспросил:
– Почему же нет? Ведь вы же уже три дня у нас.
– Так точно, господин обер-лейтенант, – ответил ему верхнесилезец. – Но черную таблетку от поноса мне дали только два часа назад.
Все подразделение чуть ли не покатывается от хохота! Но мотопехотинец действительно думал, что его спросили, подействовала ли уже таблетка активированного угля против его поноса. Наш «Старик», естественно, смеялся вместе со всеми и не заметил, что хоть мы и смеялись над недоразумением и забавным ответом солдата, но в нашем смехе присутствовала и доля злорадства над его слишком уж претенциозной формулировкой вопроса.
Верхнесилезский мотопехотинец, которого зовут Йозеф Шпиттка, после этого еще часто становился объектом наших шуток. Мы позже звали его только «Перонье», так как он очень часто употреблял это слово, потому что оно, вероятно, могло использоваться для всего и всюду. Что оно, собственно, означало, он и сам точно не знал. (Вероятнее всего, это слово означало примерно «Гром и молния!» или «Разрази тебя гром!», и происходило от имени славянского бога грома Перуна. – прим. перев.) Перонье уже скоро стал всеобщим любимцем; всегда очень надежен и на фронте такой опрометчивый смельчак, что его просто приходилось сдерживать, чтобы он не попал под пулю.
До того, как он попал в наше отделение, он служил в первом взводе. Там вначале говорили, что он будто бы был чертовски упрям, но позже выяснилось, что это только предубеждение. Некоторые солдаты смеялись над ним из-за его перекрученных фраз и долго пародировали его такие чудесные предложения, как, например: «Я прошел по дороге, длинной, но не может находиться казарма – где ты?» Или: «Видишь ли ты в лесу зеленом вражеский пулемет?» Тот, кто хотел намекнуть на его понос, говорил, ухмыляясь: «Я съел целых три тарелки риса, и высрался только пустой водой».
Легко смеяться за счет других. Перонье воспринимал это без возражений, так казалось всем. До тех пор пока через несколько дней несколько солдат из его отделения вдруг не упали в отхожем месте прямо в дерьмо, потому что кто-то надпилил балку для сидения. Теперь пришла очередь смеяться Перонье. Даже если и звучали такие предположения, но никто не мог доказать, что сделал это именно он. Лишь позже, когда он был уже в нашем отделении, он сам со смехом мне в этом признался.
10 декабря. Снова прошла уже почти неделя, на протяжении которой мы все еще лежим на наших квартирах. Ничего важного не произошло, но мне все же нужно дописать еще кое-что к моим записям. Мы чрезвычайно довольны, что на передовой еще сохраняется спокойная обстановка, и нам не приходится выходить наружу. Время от времени мы
11 декабря. В низинах Днепра полно партизан. Было уже много нападений на отдельные машины. Сегодня в первой половине дня они чуть не подстрелили нашего повара, который поехал за дополнительными продуктами. Грузовик, слава Богу, вернулся только с несколькими пробоинами в кузове. Партизаны, вроде бы, появились и в деревне, поэтому мы должны проявлять повышенную бдительность.
12 декабря. Наше командование ждет скорого массированного наступления русских. Благодаря авиаразведке стало известно, что противник снова стягивает сильные соединения на юге. Мы всегда получаем информацию через Отто, который узнает ее из бесед между нашим «Обером» и ротным старшиной. Если не считать обычных построений для проверки оружия и караулов, никаких дополнительных служебных приказов не поступало. Более молодых солдат в большинстве случаев отправляют чистить картошку или на другие работы.
13 декабря. Уже прибыли двое обер-ефрейторов, о которых нас предупреждали. Одного из них включили в новое отделение как командира пулеметного звена. Вчера привезли продукты и разные другие предметы снабжения. Среди прочих вещей мы получили также бутылку можжевелового шнапса. На этот раз я не стал, как обычно, менять ее на табак и сигареты, потому что несколько дней назад получил мой рождественский подарок с двенадцатью пачками сигарет.
14 декабря. Вот что произошло вчера вечером. Уже издалека был слышен громкий смех солдат, когда кто-то рассказывал какой-то грубоватый анекдот. В некоторых домах громко пели, и иногда сквозь ночь разносился также звук губной гармошки. Это напомнило мне об унтер-офицере Дёринге под Рычовым, который играл на своем инструменте почти те же самые песни. Солдатские песни! Часто веселые и бесшабашные, потом опять трогательные и грустные. После них каждый погружается в свои мысли и спрашивает себя, вероятно, удастся ли ему поучаствовать еще и в следующем веселом пиршестве. Некоторые любят отгонять такие мысли с помощью шнапса. Они пьют до тех пор, пока они больше не могут стоять на ногах, падают на свою постель и засыпают.
Двое таких это Вальдемар Крекель и обер-ефрейтор Кошински. Я всегда удивляюсь, откуда они оба достают водку. Кажется, что они где-то здесь обнаружили источник, который, похоже, никогда, не иссякает. Время от времени один из них исчезает и снова приносит новую бутылку. Однажды я только понюхал их бутылку, после чего мне стало действительно очень плохо. Фриц Хаманн говорил, что это «самогонка», какая-то неочищенная русская водка, которую они варят из кукурузы или иногда из кормовой свеклы. Ее можно купить у русских «Хиви», которые при пехоте работают на кухне. Теперь я знал это. Они пили эту дьявольскую бурду здесь в месте расквартирования, так сказать, про запас, потому что знали, что на передовой во время боев им лишь очень редко удастся получить хотя бы пару глотков.
Час назад у нас был отличный розыгрыш. Началось с того, что Катя прибежала к нам и закричала: – Быстро, быстро, Старик идет!
– «Старик»? – проворчал Вальди. – Да чего же ему у нас нужно?
Катя снова исчезает в соседней комнате. Мы ждем! Никто не входит. Тут Фриц Хаманн выглядывает в окно и удивляется: – Действительно, «Старик» идет к нам! И вскоре после этого мы уже слышим, как кто-то подходит к двери. Фриц открывает дверь, и тогда мы уже видим, как в свете тусклой керосиновой коптилки блестит офицерская форма, и вскакиваем. Вальди как старший по званию, уже немного покачиваясь, щелкает каблуками и громко орет: – Встать, смирно! Докладываю: первое отделение станковых пулеметов численностью двенадцать человек занимается организацией свободного времени!