Помор
Шрифт:
Глава 5
ОКОЛЬНЫЙ ПУТЬ
Поздно вечером Чуга с Турениным переправились через Гудзон на пароме и вышли к вокзалу. Поезд до Канзас-Сити [58] как раз разводил пары, потихоньку готовясь к отправлению. Состав был длиннее, чем обычно, — целых восемь вагонов, не считая тормозного, — почтовый, багажный, два грузовых и три пассажирских разной классности.
Друзья купили билеты во втором классе. Больше всего вагон напоминал немного увеличенный дилижанс — тут стояли деревянные сиденья, обтянутые иссиня-чёрным тиком,
58
К тому времени Трансконтинентальная железная дорога ещё не была достроена, поезда из Нью-Йорка доходили до Абилина, штат Канзас. Канзас-Сити расположен на берегу Миссури.
Войдя, Фёдор сразу услышал смех Ларедо — проигравшийся ковбой был уже без седла.
— По пути, значит? — осклабился Шейн.
— Вроде того, — проворчал Чуга, аккуратно укладывая шляпу-стетсон на багажную сетку.
— Всё спустил? — ухмыльнулся Туренин.
— Даже шпоры! — захохотал ковбой.
Мало-помалу пассажиры занимали места. Показалась хрупкая, миловидная женщина в сером дорожном платье. Глаза её подозрительно шарили вокруг, то и дело ширясь от испуга, а руки крепко сжимали сумочку.
Вошёл дородный, сопящий фермер с окладистой бородой, щеголявший в синих домотканых штанах с нашитыми сзади и на внутренних сторонах икр кусками жёлтой оленьей кожи. Из голенища высокого сапога у него торчала роговая рукоять охотничьего ножа, на поясе висела кобура, едва вмещавшая настоящую пушку — здоровенный «милс» 75-го калибра, — а толстые и короткие пальцы постоянно оттягивали новенькие подтяжки и щёлкали ими.
Появился офицер-кавалерист в синей форме и скрипучих сапогах. Он учтиво поклонился испуганной женщине с сумочкой. Последним сел крупный мужчина лет тридцати. Чернявый, с аккуратной бородкой и усами, с лицом загорелым и обветренным, он смахивал на мексиканца, а одежда его — серый костюм из тонкого твида и чёрная плантаторская шляпа — указывала на состоятельность. Голубино-сизый жилет чернявого пересекала массивная золотая цепочка часов, на которой висели брелки — самородок и лосиный зуб, оправленный в золото. Багаж пассажиру соответствовал — это были два мешка, рюкзак и деревянный ящик, обитый железными полосками.
«Деньги везёт, наверное», — подумал Чуга, поудобнее приваливаясь к собственному мешку, и задремал. Свисток паровоза перебил ему сон, но из дрёмы так и не вывел. Поезд тронулся, вагон покатился, перестукивая, и помор заснул ещё крепче.
Проснулся он утром, лёжа на диванчике, вытянув ноги в проход. Солнце ярко светило, дым паровоза за окном летел себе мимо, рассеиваясь в чистом воздухе. Уползали назад перелески да речушки, пшеничные поля да одинокие фермы. Крякнув, Фёдор сел и протёр глаза. Ларедо задумчиво глядел на проплывавшие пейзажи. Павел сидел напротив и улыбался.
— Как спалось? — спросил князь.
— Вашими молитвами, — буркнул Чуга, чувствуя, как ломит во всём теле. Приучила его Олёна к перинам пуховым да к соломенным тюфякам, вот и изнежился…
Шейн, оглядываясь на чернявого, склонился, заговорщицки подмигнув.
— А ящичек-то тяжёленький, — проговорил он. — Деньгу, надо полагать, везёт, и немалую. Может, мы его… того? А?
— Рискни, — зевнул Фёдор,
— Ну как хотите, — разочарованно протянул Шейн, откидываясь на спинку.
Между тем паровоз издал гудок, приближаясь к станции, маленькому домику красного цвета. Сразу за путями тянулась пара улочек городишки, приткнувшегося к железной дороге.
Вагоны подтянулись к перрону — платформе футов шестьдесят длиною, [59] грубо сколоченной из досок, — и замерли. Протяжно закричал кондуктор:
— Стоянка двадцать минут!
Чуга нашарил взглядом Шейна и сказал:
— Лопать пойдёшь?
— Не-а… Вы уж сами как-нибудь.
— Что, всё до цента спустил?
59
1 фут = 30,48 см.
— Ну-у… Где-то так.
— Ладно. Мы сбегаем перекусить и тебе чего-нибудь притащим.
— Уговорили! — ответил Ларедо с ухмылкой.
Постоялому двору с парусиновыми перегородками, где по двое спали на одной кровати, название «Гранд-отель» не шло, но кормили тут прилично. Над дверями пристройки, выходившей к перрону, красовалась вывеска «Кухня Беккет», сулившая обед за пятьдесят центов.
Столовая занимала узкую и длинную комнату с белёными глинобитными стенами. Внутри располагались пять или шесть столиков, застеленных несвежими скатёрками в красно-белую клетку, и один длинный стол со скамейками по сторонам.
Дородная повариха живо обслужила проголодавшихся пассажиров.
— На первое — телятина с картофелем, — проговорил Павел, подозрительно принюхиваясь, — на второе — картофель с телятиной. Не «Дельмонико», конечно, но есть можно…
— Лопай пошустрее, — присоветовал ему Чуга.
Толстуха с красным, распаренным лицом, поставила перед ними полный кофейник и тарелку с горячим хлебом, нарезанным ломтями.
— Благодарствуем, — сказал помор, выкладывая доллар.
— Кушайте-кушайте! — басисто проворковала миссис Беккет, смахивая монету в карман на застиранном переднике.
— В следующий раз, — проворчал Фёдор, — платишь ты.
— До следующего раза, — тонко улыбнулся князь, — ещё дожить надо…
Схарчив полную тарелку картофельного пюре с ломтем ветчины и кукурузным початком, Чуга налил себе кофе, до которого не был большой охотник. Но напиток оказался чёрным, как смертный грех, и крепким — такой быстро выгонит сонную муть из головы.
В комнату, брезгливо задирая платье над грязными опилками, покрывавшими пол, вошла молодая женщина — пассажирка из вагона первого класса. Каштановые волосы оттеняли её очень светлую кожу, пронзительные зелёные глаза и яркие губы дополняли портрет.
Усевшись за отдельный столик, женщина заказала кофе. Скользя скучающим взором по лицам пассажиров, она остановила его на Фёдоре. Помор прищурился.
Неожиданное внимание красотки заставило его насторожиться. С чего бы вдруг леди интересоваться простым переселенцем? Либо это выдавало её порочный нрав, либо существовали некие тайные причины для подобного интереса. Переведя взгляд на Туренина, Чуга удивился — князь был напряжён.
— Ты чего?
— Я мог ошибиться, — медленно проговорил Павел, — но, по-моему, я видел Хэта Монагана.