Помощница лорда-архивариуса
Шрифт:
Разве это всего лишь похоть?
Права была Изотта – я влюблена, и мне страшно признать это.
За свою жизнь я была влюблена пару раз – в сына бакалейщика в Олхейме, и в младшего старейшину Сварго, но те чувства длились не больше трех месяцев и не имели ничего общего с тем, что я испытывала сейчас: я прозрела и ослепла одновременно. Меня словно разобрали, как один из старых механизмов хозяина, и собрали заново, наделив эмоциями, о которых я раньше и не подозревала.
Выходной день подошел к концу. Одолела усталость,
Колеса экипажа застучали по вековым выбоинам мостовой квартала Мертвых Магов. Наконец, остановились у особняка. Кассиус рассчитался с возницей, забрал мои пакеты, открыл дверь и помог выйти. Я с радостью окунулась в вечерний морозный воздух, напрасно надеясь, что он поможет остудить пылающее лицо.
Когда вошли в дом, я устремилась было к себе – хотелось поскорей остаться одной, – но Кассиус остановил:
– Погоди. Джаспер ждет в башне. Велел, чтобы ты показалась ему, как только вернешься.
Сердце пропустило удар.
– Мне нужно привести себя в порядок, – пробормотала я, надеясь получить отсрочку, и в то же время желая кинуться в башню со всех ног.
Кассиус пожал плечами и вручил пакеты.
– Поспеши.
Я не послушалась.
Медленно я поднялась по лестнице, медленно скинула длинное драповое пальто, на которое потратила четверть выданной хозяином суммы. Долго умывалась холодной водой, пока кожа не онемела. Не меньше десяти минут водила гребнем по волосам. Кажется, господину Дрейкорну нравится, когда мои волосы распущены. Поколебавшись, закрутила на затылке тугой пучок.
Подошла к зеркалу и всмотрелась. Мои глаза стали другими, и я испугалась того, что в них разглядела.
Я была охвачена любовной лихорадкой, и как все больные, видела мир иначе. Недавние беды и заботы казались далекими и незначительными. Я могла думать только о своей болезни и том, кто стал ее причиной. И чувства меня одолевали те, с которыми сталкиваются люди, узнавшие о неизлечимом недуге: я отказывалась признать очевидное, я негодовала, пыталась взывать к разуму, боролась с отчаянием. Наконец, смирилась.
Со смирением пришла печаль; точно тупая игла застряла в сердце.
Прислуга, влюбленная в своего господина – банальная, глупая, и безнадежная ситуация.
Но на что я могла рассчитывать? Несколько раз господин Дрейкорн дал понять, что видит во мне больше, чем помощницу. Возможно, его интересует не только мой редкий дар, но что лежало за этим интересом, догадаться я не могла. Желание легкого флирта? Расчет, за которым лежали неведомые мне причины? Или то, на что я не смела надеяться?
Больше медлить было нельзя: пора идти. Хозяин ждет.
Я подошла к входу в кабинет в башне и минуту постояла
Решительно постучала. Пальцы дрожали; я крепче вцепилась в коробку из канцелярского магазина. Предназначалась она господину Дрейкорну, поэтому я захватила ее с собой.
Дверь отворилась слишком быстро. Радость и волнение были так сильны, что пришлось на миг закрыть глаза.
Внезапно вспомнила, с каким трепетом и даже страхом я находилась подле него в первые дни знакомства. Стоило ему оказаться рядом, как сердце начинало стучать, кожа покрывалась мурашками, мне хотелось убежать и при этом остаться рядом. Внезапно я поняла, что означали те прошлые, странные чувства. Меня влекло к нему с самого начала, да вот только признать я этого не хотела и не могла.
– Явилась, наконец! – весело произнес господин Дрейкорн и посторонился, давая войти.
Вероятно, господин Дрейкорн недавно вернулся и перед моим появлением приводил себя в порядок. Он был без сюртука и без шейного платка. Волосы мокрые, растрепанные; на шее следы влаги. Обычно он не позволял себе выходить в таком виде, и непривычная небрежность в его облике взволновала меня чрезвычайно.
Не без усилия придав лицу спокойное, дружелюбное выражение, я прошла в кабинет, господин Дрейкорн шел следом. В башню я не заходила целую вечность, неделю или две. Отчего-то показалось, что нынче воздух здесь был иным: я отчетливо ощутила аромат весеннего леса, неуместный глубокой зимой.
Усаживаясь за письменный стол, внимательно глянула на главное украшение кабинета – ствол и ветви магического дерева. Выглядело оно как обычно, но какая-то деталь кольнула внимание – но что? Размышления помогли сосредоточиться, и я почти без волнения взглянула в лицо хозяину, когда он расположился напротив.
Интересно, как он поступит, если сейчас я признаюсь в своих чувствах? – рассуждала я отстраненно. Выгонит, как горничную Лилу? Или будет рад завязать интрижку со своей помощницей? Во второе верилось с трудом; не таким человеком был господин Дрейкорн.
– Как прошел ваш выходной? – светским тоном поинтересовался он, поставив локти на стол и соединив кончики пальцев; расстегнутые манжеты на рукавах спустились вниз, обнажив сильные предплечья. Некстати в памяти всплыли слова девушек в трактире, и я почувствовала, как жаркая волна заливает щеки.
– Все было замечательно, господин Дрейкорн, – отвечала я ровным голосом, стараясь не смотреть на его руки слишком пристально, – благодарю, что отпустили в город.
Хозяин помолчал минуту. Я чувствовала, что он изучает меня и делает какие-то выводы.