Помутнение

Литэм Джонатан

Доктор Шеель вытряхнул из конверта рентгеновские снимки и разложил поверх простыни. Бруно увидел серо-черные бесформенные кляксы, похожие на лужицы грязи, извивающиеся белые ниточки, точно минеральные вкрапления в горной породе – но в этих призрачных изображениях не было ничего общего ни с ним самим, ни с иным человеческим существом. Снимки были испещрены стрелочками и скобочками, а также мелкими рукописными надписями, нанесенными красной шариковой ручкой. Пока Бруно притворялся, будто рассматривает снимки, Шеель что-то тихо бормотал по-немецки, иногда делая паузы, чтобы Бенедикт могла перевести.

– Доктор Шеель

полагает, что у вас образовалась менингиома – опухоль, затронувшая центральную нервную систему. Вам знаком этот термин?

– Нет.

– Обычно менингиомы поражают головной мозг, но так бывает не всегда. Такие опухоли… прошу прощения, это слишком далеко от моей специализации. Они часто возникают на стволе центральной доли мозга, интракраниально, то есть внутри черепной коробки. – Она приложила костяшку согнутого пальца ко лбу. – У вас опухоль возникла в необычном месте, хотя нельзя сказать, что это совсем неизвестный в медицине случай, – а именно в передней черепной ямке, заполнив при этом обонятельную борозду. Она размещается… позади ваших глаз, что и является причиной расстройства зрения, о котором вы говорили.

– Помутнения.

– Да… извините. – Она повернулась к Шеелю и быстро, пулеметной очередью, заговорила по-немецки. Потом обратилась к Бруно: – Он говорит, что вы, вероятно, утратили способность воспринимать запахи, хотя часто пациенты не отдают себе в этом отчета, пока им не укажут на это.

– Скажите ему, что он ошибается. Я чувствую запахи очень отчетливо. Вот, скажем, я чувствую, что нам готовят на обед – могу сказать, что это жареные сосиски.

Бенедикт и Шеель переглянулись и обменялись раздраженными, как показалось Бруно, репликами.

– Боюсь, мы не чувствуем запаха жареных сосисок.

– Ну вот, видите! – воскликнул Бруно. – А моя обонятельная бороздка достаточно широка, чтобы нормально функционировать! – Он сказал это таким тоном, будто опровергал новое в своем лексиконе слово – менингиома, хотя при этом ни разу его не произнес.

– К сожалению, не исключаются обонятельные галлюцинации, – заметила Бенедикт, вложив в свои слова максимум уместного в данной ситуации сочувствия. – Хотя подобные проявления случаются крайне редко…

Тут Бенедикт осеклась. А Шеель шагнул к кровати и, ткнув пальцем в один из рентгеновских снимков, зашептал ей на ухо по-немецки – наверное, подумал Бруно, что-то на профессиональном или военном жаргоне. Онколог снова постучал пальцем по пластмассовому листу, правда не глядя на Бруно. Имея рядом переводчицу, Шеелю вроде как и не было нужды удостаивать пациента своим вниманием. Дело касалось исключительно Шееля и мутного пятна.

– Он надеется, что вы вполне осознаете всю серьезность вашего заболевания, – произнесла Бенедикт, когда ей было позволено вступить в беседу. – Многие подобные опухоли являются доброкачественными и вылечиваются с помощью резекции – хирургического удаления. Доктор Шеель с сожалением констатирует, что местоположение и размер опухоли в вашем случае делают ее неоперабельной. Он также говорит, что это экстраординарный случай – то, что обнаружена опухоль, развившаяся до столь существенного размера. Он удивлен, что ранее вы не жаловались ни на какие симптомы.

– Давайте уточним, правильно ли я его понял, – вспылил Бруно. Он почувствовал сильное головокружение, которое было вызвано странной

беседой втроем и перспективой умереть по причине помутнения зрения. – Я виноват в том, что не известил доктора Шееля о симптомах моего охренительно редкого и разросшегося до исполинских размеров беспрецедентного диковинного рака в носу, так?

– Мистер Бруно…

– Простите, что я так вольно пользуюсь медицинской терминологией, но именно это у меня обнаружено, да?

– Герр Бруно… – Теперь в разговор встрял доктор Шеель.

– Потому что, прошу вас, сообщите чертовому доктору Шеелю: мне очень жаль, что я ничего не заметил, просто раньше у меня никогда не возникала гигантская раковая опухоль в носу, вот я и не распознал ее симптомы.

– Герр Бруно… – встав между Бенедикт и кроватью, Шеель кончиком ручки постучал по рентгеновским снимкам, веером лежащим на одеяле. – Я немного понимаю английский.

– А! – воскликнул Бруно без тени смущения.

Он заметил, что медсестры улетучились. Об их исчезновении ему сообщила вибрация воздуха. Они, должно быть, выбежали из отделения, а то и из здания больницы.

– Вы неверно интерпретировали факты, – продолжал Шеель, – если полагаете, что опухоль в носу. Речь не о носе.

– То есть вы хотите сказать, что дело не в моем носе, а в другом обонятельном органе?

– Nein. Вот смотрите. Вы сами попросили показать вам снимки, но не стали смотреть. – Пластиковым колпачком шариковой ручки Шеель несколько раз обвел черную кляксу, заметную на одном из снимков. – Вот, bitte. Вы видите эту фигуру?

– Надо срочно вызвать доктора Роршаха! Она похожа на мечехвоста! Ответ верный?

– Это не в носу. Это между костями черепной коробки, понимаете, и вашим лицом. Новообразование давит на ваше лицо изнутри. Оно расположено позади ваших глаз и тканей всего вашего Antlitz – вашего лица.

– Как мне не повезло!

– Очень!

– Потому что, если бы это был обычный гребаный рак носа, вы могли бы просто отрезать мне нос – и дело с концом! Но тут не все так просто.

– Nein. Совсем непросто.

Шеель внезапно стал выглядеть усталым – противостоять гневу пациента на английском было непросто. И он забормотал по-немецки:

– Er kann den Rat eines Chirurgen einholen, wenn er m"ochte, aber das andert auch nichts. Es gibt jedoch verschiedene Palliativtherapien, die unmittelbaren Symptome lindern k"onnen… [21]

Бенедикт вновь заговорила, но на сей раз не приблизилась к кровати, точно статус Шееля требовал того, чтобы она выказала ему почтение и не выходила вперед. Ее голос звучал тихо и отрешенно, как монотонный бубнеж переводчика по радио, старающегося притушить запальчивость речи террориста или диктатора.

21

Он может, если захочет, обратиться за консультацией к хирургу, но это ничего не изменит. Впрочем, существуют различные виды паллиативной терапии, которая может смягчить непосредственные симптомы (нем.).