Понятие Власти
Шрифт:
Примечание о событиях 1848 г. (во Франции). «Буржуазный» период можно символически поместить между 1789 и 1940 гг. 1789-1848-это «буржуазная революция», 1848-1948-период «доминирования буржуазии». В «революционный» период Буржуазия обращается против Прошлого и нацелена на Будущее. Так, имея опору в Будущем, она могла трансцендировать Настоящее и со стороны Прошлого: отрицая ближайшее Прошлое «старого порядка», она смогла – или хотя бы стремилась – принять детерминацию историческим. прошлым. Однако в 1848 г. на Будущее притязал уже другой «класс»; точнее, Будущее вмешивалось в Настоящее в форме «революционного проекта», который был уже иным, чем «проект» 89 г. Буржуазия, сотворенная как политическая Власть «проектом» 89 г., не приняла «проект» 48 г. и вступила с ним в борьбу. Начиная с этой вещей даты, она обратилась не только против Прошлого, но и против Будущего, живя только Настоящим. Только теперь она сделалась реальным настоящим: лишь с 48 г. она стала тем, что она есть, осталась одна и в оппозиции всему тому, чем она не являлась. «Буржуазный дух» родился в 1848 г. Вместе с отрицанием Будущего она порвала и с любым Прошлым. Реально для нее только Настоящее, она реализует себя как таковая – наступил период ее доминирования. Однако Настоящее без Будущего и без Прошлого есть «природное» настоящее – не человеческое, не историческое, не политическое.
Примечание о Традиции. Любая Традиция в истинном смысле слова, т. е. обладающая политической ценностью и реальностью, по необходимости является устной или зрелищной, но во всяком случае непосредственной. Написанное по природе своей отрывается от материального носителя и от автора, который когда-то его зафиксировал. Представленное только текстом прошлое не есть для меня мое прошлое: мне слишком легко «утратить интерес» – помещенное в книгу прошлое моей страны не так уж отлично, например, от прошлого Китая; я могу смотреть на все эти тексты вместе, могу обсуждать изложенные в них теории так, словно они вообще вне времени. Поэтому события 48 г., разрушая политическую связь с Прошлым, должны были затронуть прежде всего устную традицию: именно она отсутствует в период господства буржуазии.
Можно также сказать, что Власть Отца укоренена в Деревне, тогда как Город склонен ее «не признавать», т. е. ее разрушать. Деревня жива «длительностью», Город «проводит время». Длительность – это тотальность времени, не один лишь его «миг», а потому она с необходимостью предполагает Прошлое: бегущее «мгновение» длится и существует через Прошлое и благодаря Прошлому. Переход, течение времени, напротив, вызывается давлением Будущего: Настоящее «активно», «заразительно», «актуально» именно in statu nascendi. Поэтому Город склонен забывать Прошлое, думая о Будущем, которое «актуализирует» мгновенное Настоящее, тогда как Деревня переживает длительность Настоящего, проецируя его на Прошлое (цикличное возвращение сезонов и т. п.). Иначе говоря, Деревня естественным образом склонна признавать Власть Отца, тогда как Город охотнее признает Власть Вождя, исключающую начало «Отца» и ему противостоящую. «Конституционная» теория с ее ампутированной «властью» (а потому разделенной) и политическая реализация этой теории предполагают гегемонию Города над Деревней; и теория, и реальность здесь исключительно городские.
Примечание. Кажется, что события 89 г. возвестили, а события 48 г. увековечили политическое крушение Деревни. Должен признать, что данное следствие нашего анализа не слишком соответствует исторической реальности. Тем не менее дедукция представляется верной. Этот вопрос заслуживает детального рассмотрения.
Можно задаться вопросом: что происходит с ампутированной политической Властью, т. е. с Властью, лишенной начала «Отца»?
Если Власть Отца удерживается, будучи просто вынесенной за пределы политической Власти, то она фиксируется в Семье. Эта «авторитарная» Семья будет, по определению, противостоять Государству (лишенному Власти Отца). Мы вновь обнаруживаем античный (языческий) конфликт между Семьей и Государством (ср. с Антигоной Софокла), который, будучи сущностным, неизбежно раньше или позже ведет к уничтожению одного из соперников.
Примечание. В действительности покорилась как раз Семья. Можно указать на «феноменологические» и -метафизические» основания, по которым это происходило.
Если же, напротив, Власть Отца исчезает совершенно, и Государству нет более нужды о ней заботиться (как это, более или менее, происходит в «конституционной» теории и реальности), возникает три возможности с двумя вариантами в каждой:
В –(Г, С) или (С, Г),
Г –(В, С) или (С, В),
С – (Г, С) или (С, Г),
(не говоря о тех случаях, когда у политической Власти ампутируются не только начала «Отца»).
Случай В – (…) означает, что политическая Власть является откровенно и осознанно революционной, т. е. в ней доминирует «проект» сущностно нового, противостоящего прошлому и тому настоящему, которое основано на этом прошлом. Вариант В – (Г, С) дает «большевистский» тип (Ленин); вариант В – (С, Г) – «меньшевистский» или «социал-демократический» тип (никогда полностью не реализуемый). Случай Г – (…), напротив, означает преобладание Настоящего, действия и «риска»: в конечном счете, это по сути своей военная Власть. Вариант Г – (В, С) в известной степени соответствует германскому или гитлеровскому «империализму» (который включает в себя, впрочем, и элемент Власти Отца, но без какой бы то ни было настоящей гармонии с тремя другими началами); вариант Г – (С, В) соответствует «империализму» англосаксов или «буржуазному империализму» (несколько упрощая более сложную реальность).
Случай В – (…), по определению, означает «перманентную революцию», т. е. по сути нестабильное Государство, без сколько-нибудь определенной длительности. Если же взять случай Г – (…), то он также не представляет собой стабильной политической формы, т. е. формы определенной – уже потому, что военные возможности всегда ограничены (не говоря уж о риске, связанном с любым военным мероприятием). Теория Государства (в противоположность простой практике) должна отвергать две эти возможности.
Остается третья возможность: С – (…). Будучи основанной на «вечных» принципах Справедливости, эта форма политической Власти кажется стабильной и определенной, а потому приемлемой и в теории. Но это – лишь иллюзия. Насколько политическая Власть не предполагает Прошлого, настолько ее «временный» элемент (с оставшимися двумя модусами) утрачивает гармонию с «вечным» началом: Власть Господина (Настоящее) и Вождя (Будущее) поэтому по необходимости должна противостоять Власти Судьи (Вечность). Если Вечность, противостоящая Времени (точнее, отделенная от него), лишена реальности, то Справедливость, отделенная от Власти Вождя и Господина, также утрачивает
Примечание. Мы видим, что замена у руля консервативной партии на либерально-радикальную есть нечто большее, чем просто передача Власти, т. е. изменение ее «носителя». В том случае, если партия действительно реализует свою программу, это означает изменение самой Власти, а тем самым и Государства. Речь не идет и об изменении в рамках одного и того же типа. Хотя трансформация, ведущая от С – (Г, В) к С – (В, Г) и обратно, способна потрясти всю политическую конструкцию, можно предположить и наличие динамического равновесия (своего рода маятника). Но переход от С – к Г – или В – означает изменение самого типа: такое изменение имеет характер «революции». С учетом того, что Вечность, равнозначная тотальности времени, соответствует в большей степени модусу Настоящего (аспект nunc stans Вечности), переход от типа С – к типу Г – менее «революционен», чем переход от С – кВ –. Будущее (изолированное) есть отрицание Вечности, а потому реализация этого (изолированного) Будущего означает уничтожение начала Вечности в настоящем. Иначе говоря, тип С – может преобразоваться только в вариант В – (Г, С), но не в вариант В – (С, Г). На практике это означает, что революция, трансформирующая С + в В + неизбежно является кровавой, поскольку предполагает действительный жизненный риск (Власть Г). Вариант В – (С, Г) вообще не реализуем, если исходить из типа С–; попытка осуществить В – (С…) не захватывает Власть Г, которая ей противостоит; тип В – уступает место типу Г –.
Поэтому уничтожение Власти Отца пагубно для политической Власти в целом. Оно неизбежно вызывает оппозицию начала «Судьи» началам «Господина» и «Вождя», т. е. именно рассматриваемое нами «разделение властей».
Примечание. Посмотрим, как можно исправить это, не отказываясь от трехчленного разделения Власти. Речь идет о возвращении Власти Отца таким образом, что она не образует отдельной «власти». Тогда ее нужно увязать с одной из трех «властей» (либо с двумя, либо со всеми тремя). Власть существует настолько, насколько она «признана»: насколько она «признана», настолько она и существует. Следовательно, достаточно того, что Власть Отца будет «признаваться» принадлежащей Вождю, Господину или Судье теми, кто подчиняется их Власти. Тем самым эти «чистые» Власти (Г. В или С) становятся «сложными»: (Г, О), (В, О) или (С, О). Достаточно того, чтобы подчиняющиеся политической Власти, т. е. граждане (в отличие от Главы Государства и его Чиновников) естественным образом ассоциировали начало «Отца» с любой «признаваемой» ими Властью. Так было бы, если бы политическая Власть соотносилась не с обособленными индивидами, но с семьями, представленными их главами. Человек был бы тогда гражданином лишь настолько, насколько он является «главой» или, точнее, «Отцом семейства». (Однако, чтобы избегнуть «античного» конфликта, он должен выступать в этом качестве лишь как гражданин: в своем качестве «Отца семейства» он должен «признавать-политическую Власть, не противопоставляя ее Власти «семейной». Только тогда у нас будет не две противостоящие друг другу Власти – О и В, Г, С, – но одно политическая Власть: В + О, Г, С или В + О, Г + О, С и т. п.). Но что такое Семья, что такое «Отец семейства» (см. заметки о Семье) [5] ? Конечно, это не просто пара, не муж: даже если пара является человеческой, а не животной, т. е. основывается на «любви», она еще не составляет политического образования. Наличие одного, двух или даже «многих» детей также не составляет семьи как политического образования: производство детей представляет собой чисто биологическую, животную деятельность – их число ничего не меняет. Семья предстает как человеческое образование sui generis и становится политическим образованием, способным стать «гражданским», т. е. осуществлять «признание» политической Власти, Государства, лишь настолько, насколько она: 1) обучает детей (т. е. превращает новорожденное животное в человека); 2) трудится сообща для созидания и поддержания того, что называется наследуемым достоянием. Если Государство отбирает у Семьи право и обязанность обучения детей, то единственным реальным основанием политической сущности Семьи остается Достояние. Это Достояние принадлежит Семье в целом, и свою реальную политическую (коллективную) «индивидуальность» она получает только от единства этого Достояния. Достояние поэтому является сущностно неделимым и неотчуждаемым; оно по необходимости оказывается тогда «недвижимым», «землей». «Управляется» оно «отцом семейства», и гражданином он становится только как «управитель» такого Достояния. Для решения нашей проблемы нам достаточно того, что корпус граждан формируется определенными таким образом «отцами семейств». Даже если Государство включает иных граждан, чем индивидуальные или коллективные «отцы семейств», только последние представляют источник политической Власти Отца. Тем самым они сами (или их «представители») наделены Властью над прочими гражданами – эта Власть, естественно, должна иметь «отцовский» характер и обладать политической значимостью. Иначе говоря, «отцы семейств» (или их «представители») образуют интегрирующий элемент политической Власти; они образуют «чистый» тип Власти Отца (например, в форме «Сената», играющего роль римских «Цензоров»). И фактически, и формально глобальная политическая Власть состоит из четырех начал («Властей»), а не из трех. И если мы хотим придерживаться принципа разделения политической Власти («властей»), причем разделения на три составляющих, то в одном из типов нужно группировать три других «чистых» типа, получив в итоге один «составной» тип (например, В + Г, С, О и т. п.).
5
Вероятно, имеется в виду уже существовавший набросок большого раздела «Очерка феноменологии права», посвященный семье. – Прим. перев.