Попаданец. Чужая империя
Шрифт:
— Только надо сначала деньгу сколотить, — сказал он. — А дальше поможем. Ну, пошли. Я вот торгую плохо. Малый доход имею. И на тачкаря знаешь, сколько трачу?
Несколько следующих суток напоминали день сурка. Пробуждение, лепёшка с чаем, бесконечные заезды с тачкой. Ужин. Один раз Азад в обед помыл здоровенный арбуз. Обожаю эту ягоду! Или фрукт. Но был и побочный эффект: арбуз обладает мочегонным эффектом, но во время работы справлять нужду просто негде.
На шестой день мне представилась возможность отличиться. И кардинально поменять судьбу бомжа — который уже по счёту раз.
Глава 20.
Жизнь будущего медика наполнена поразительными открытиями. Значительная их часть касается человеческой глупости. Часто, очень часто безобидные шалости заканчиваются телесными повреждениями. И даже летальным исходом! Не подумайте, я не пытаюсь казаться старше и умнее. Четвёртый курс медфака — это всё же студенчество, а не взрослая жизнь.
Но что есть, то есть. Я не только о прыжках щучкой в водоём. Это — классика. Прыгнул, сломал шею, друзья повредили спинной мозг. Здравствуй, инвалидное кресло (это в лучшем случае) или койка с сиделкой. Я говорю не только про подъёмы по водосточной трубе на пятый этаж. Паркур. Эти глупости, по крайней мере, прогнозируемы. Редкий трюкач доберётся до середины полосы препятствий…
Бывало круче. Если бы я не видел своими глазами, ни за что бы не поверил, что человек способен самому себе вскрыть грудную клетку. Случайно. Углошлифовальным станком, в народе — болгаркой. Пациент дышал, и мы хорошо это видели — лёгкие раскрывались и закрывались. Сердечная деятельность тоже была в норме. Мы видели, как самая натруженная в теле мышца сокращается.
Если любопытно, пациент не только выжил, но и в целом пострадал незначительно. Разрез болгаркой оказался ювелирным! Ни один внутренний орган не пострадал… Кроме моей психики. Ещё один гражданин случайно сел на арматуру. Он поставил на неё ведро и взгромоздился сверху.
Ну что может пойти не так? Дело было на какой-то стройке. Прибывшие по вызову спасатели долго иронизировали. «Нашампурил». «Заармировался». «Сросся со стройкой». Эти весёлые ребята, недолго думая, отпилили арматуру. А сечение у неё было значительным, 12 или 16 миллиметров!
Хирург Александр Михайлович чертыхался, извлекая из ягодичной мышцы несчастного этот посторонний предмет. Лечение отняло несколько недель, был риск сепсиса. К чему я всё это рассказываю? Да так, на нерусском рынке стал свидетелем… Несчастного случая. Через несколько дней моей работы тачкарём Азад меня уже не сопровождал.
Я и так прекрасно запомнил, куда и сколько грузить товаров. Письменный учёт здесь никто не вёл, всё на доверии. А что бывает с теми, кто его нарушил, мне уже довелось узреть лично. Идти вперёд, аки мулу, было скучно, и я глазел по сторонам. И вот, возле одной из палаток, где продавали колбасы, я увидел страшную картину.
Мужчина кавказской внешности сидел на каком-то табурете и кушал свой товар. Как по мне, это хорошая реклама продукта. Вот только резал сыровяленую (или сырокопчёную?) колбасу он прямо на собственной ляжке. В моменте длинный нож соскочил — и самым нелепым образом воткнулся в бедро. Глубоко вошёл, как у нас говорят — к дождю. Я инстинктивно бросился к пострадавшему, но тут он совершил вторую ошибку. Резко извлёк клинок из раны.
— Уааа! — прокричал он, как ребёнок.
— Ааа! — ответил я, уворачиваясь от фонтанчика.
Торговец начал метаться на месте, тем самым повышая
— Стой! — заорал я. — Сядь!
— Уаа! — кричал он с акцентом. — Умыраю!
— Ложись! — ответил, а сам пытался зажать рану рукой.
— Так стой, сяд или ляж? — спросил пострадавший обиженным голосом.
Почему-то стало смешно, я чуть не заржал. Нервы. С огромным трудом мне удалось уложить пострадавшего. Начал вытаскивать у кавказца ремень и наткнулся на яростное сопротивление.
— Што тварыш? — спросил он. — Я нэ такой!
— Жгут наложить! — ответил я, теряя терпение.
Он кивнул, хотя едва ли понимал, о чём речь. Ремень я застегнул как можно ближе к паху. Едва бедренная артерия была зажата, кровь почти перестала течь. Я наложил повязку из подручных материалов, разорвав какие-то полотенца. Оценил диаметр лужицы. Сантиметров пятьдесят, а значит, крови он потерял до литра. Вовремя я успел! А что дальше? Где тут скорая помощь? Где больницы?
— Где врач? — спросил я пациента.
Вокруг нас уже собралась толпа сочувствующих. Будто в Вавилоне, люди говорили на самых разных языках. Что-то бурно обсуждали, задавали вопросы больному. Один представитель толпы даже хотел снять жгут и заглянуть под повязку. Получил от меня по рукам.
— Позатыкали едальники! — рявкнул я. Толпа послушно смолкла. — Где тут врач? Где больница? Рана серьёзная.
— Туда, брат, — махнул рукой один.
— Ага, — прошептал больной. — Туда.
Удивительно, но никто не пришёл на помощь. Словно это моя забота — спасать пациента, который резал на собственном бедре колбасу. Я быстро снял со своей тачки коробки с томатами (сегодня в меню тачкаря были именно они). Помог усесться больному и побежал вперёд. Тряпки на бедре горца стали бордовыми от крови.
Увы, ни одна артерия сама по себе не заживёт. Хуже того, в рану может попасть воздух. Длительное наложение жгута опасно так же, как и его полное отсутствие. Нужна довольно сложная операция, чаще всего — переливание крови. Восстановить сосуды может только специалист с высокой квалификацией. Сосудистый хирург.
— Доктор где? — спросил я пациента.
Тот лишь неопределённо махнул рукой. Я бежал и бежал. Обеденное время, поэтому людей на рынке было не так много. Базар же был огромен. У меня не оказалось возможности прогуляться по его бескрайним просторам и оценить ассортимент. Но сейчас, во время этой безумной гонки, мне в глаза бросилось несколько капитальных зданий в глубине.
Одно из них оказалось многоэтажным. Видимо, туда и показывал своей дрожащей рукой пострадавший. Он хотел встать и двигаться самостоятельно, и только нецензурная лексика удержала его на тележке. Вот уж, русский матерный, интернациональный язык! Все его понимали.
— Как тебя зовут? — спросил я, задыхаясь от напряжения.
— Мыгел, — ответил он. — А ты?
— Семён…
И никто, никто не помогал. Хотя было очевидно, что я задыхаюсь от усталости. Наконец, мы приблизились к зданию. На нулевом этаже гордо реяли буквы — Амбулатория. Во дела! Тут и поликлиника есть? По пандусу я вкатил тележку внутрь. Ни приёмного покоя, ни дежурных, ни администратора. Никого.