Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2
Шрифт:
Антоний наклоняется – и вдруг взвивается в воздух в порывистом прыжке. Моё восприятие замедляется, я отчётливо вижу, как колышется шерсть, как Антоний подруливает хвостом. И сразу просчитываю место приземления, поэтому не отступаю.
Он приземляется прямо передо мной, обдаёт потоками воздуха и шлёпает хвостом об пол. Вцепившийся в его шерсть Марк Аврелий таращит глазки.
А затем Антоний открывает пасть и выдавливает:
– Ты-ы по-и-дёш-ш со мну-ой?
– К Санаду? – на миг задумываюсь: стоит ли рисковать, ведь если я попадусь, меня
Антоний решительно кивает.
Паника нарастает, мешая думать.
– Пойду, – соглашаюсь я: вдруг Санаду нужна помощь. – Только быстренько, ладно? Чтобы нас не сцапали. Проверим, поможем если надо – и всё.
Когтистая лапа охватывает моё запястье поверх помолвочного браслета.
В следующий миг меня рывком уносит вверх.
Вспышка в глазах.
Рывок вниз.
И мы оказываемся в полумраке какого-то зала.
Яростный рык ударяет по ушам.
– Никуда я не пойду! – перекрикивает его Санаду.
И я чуть поворачиваюсь. Небольшие магические сферы озаряют два ряда клеток с койками внутри.
В одной, просунув лапы сквозь решётки, рычит и неистово дёргается клыкастое острокрылое существо. Лапы оно тянет к рыжей девушке в брючном костюме. А девушка стоит перед открытой дверью противоположной клетки и требует:
– Выходи! Я тебя спасать пришла!
В открытой клетке на койке сидит Санаду и мотает головой:
– Не пойду! – он поправляет распоротую когтями рубашку. – Мне и здесь хорошо!
– Санаду! – рычит длинноволосая рыжая.
– Мар-р-ра! – рычит тварь в клетке и бьётся уродливой клыкастой мордой о прутья решётки. – Убью-ю!
– Лапы коротки, – через плечо глянув на него, фыркает Мара.
Стоит она рисково – всего в полуметре от бессильно царапающих воздух когтей твари.
– Санаду! – снова поворачивается она к нему. – Идём со мной!
– Мне нравится в тюрьме! – уверяет он.
– Ты хоть представляешь, сколько усилий мне пришлось приложить, какие связи задействовать, чтобы узнать, где ты и добраться сюда? Выходи немедленно!
– Спасибо, но нам скоро ужин принесут, я не могу пропустить ужин! – проникновенно заявляет Санаду.
Вот позёр! Но мне нравится, что он даже ради свободы не хочет идти с Марой.
И не нравится, что она здесь.
– Убью-ю! – беснуется запертая тварь.
Мара косится на зверюгу.
А Санаду – он косится на меня. И снова обернувшаяся к нему Мара резко оглядывается.
Её глаза расширяются. Ещё и зубы заостряются. Мара бросается ко мне, на ходу трансформируясь в подобие запертой твари.
Я вижу это словно в замедленной съёмке. И метнувшегося за ней Санаду. Он не сможет её обогнать – разная дистанция, разный старт. Но он прыгает, ухватывает длинные волосы Мары и, упираясь ногами в пол, дёргает её назад и в сторону.
Находящаяся в полупрыжке Мара отлетает с его пути и врезается в клетку с тварью. Тварь уже высвободила лапы и успевает просунуть их сквозь
– Санаду! – кричит Мара.
Ровно в тот момент, когда он обнимает меня и прижимает к себе.
Санаду не оглядывается.
– Бежим, – требует он.
– Ты-ы пои-дёш-ш со мноуй? – неловко ворочает языком Антоний.
Вой Мары и твари заглушает ответ Санаду, но я всем телом ощущаю, что он кивает.
Вокруг нас вспыхивают световые линии.
Странно, до этого Антоний обходился без таких штук. Телепортации что-то мешает?
Я чуть отстраняюсь, чтобы оглядеться: в зале всё по-прежнему, Мара отбивается от твари, пытающейся притянуть её к решётке своей клетки.
Санаду оглядывается на них, но тут же сосредотачивается на возникающих в воздухе символах, так похожих на рисунки-записи в тетради Антония, над которыми он корпел во время лекции.
И тут мне становится страшно. Санаду, прижимая меня, пытается отскочить, но Антоний обхватывает нас неожиданно мощными лапами, стискивает между нами Марка Аврелия и удерживает на месте.
Тварь в клетке рычит, а Мара – вернувшая человеческий облик Мара смотрит на нас с Санаду и Антонием в ужасе.
Мир вдруг подёргивается рябью. Нас начинает засасывать вверх, в теле появляется неожиданная лёгкость.
Пронзительный вой взвивает нервы.
Пытаюсь разглядеть в рябящем мареве, что произошло, но вижу лишь бегущую к нам Мару. Бегущую медленно, словно сквозь толщу воды, и брызгающая из её руки кровь растворяется в пространстве.
Жутко, страшно, отчаянно воет тварь за решёткой – и начинает уменьшаться, превращаясь в человека с чёрными волосами. Мир дрожит, черты его лица кажутся нечёткими, но даже так в них видно отчаяние.
Впиваясь в решётку руками, мужчина продолжает выть.
А Мара – Мара пробегает сквозь густеющий воздух и врезается в нас.
Вцепляется в лапу Антония и руку Санаду.
Нас дёргает вверх, но мы не врезаемся в потолок – мы влетаем в раскрывающийся над нами разноцветный туннель. Он уносит нас прочь, цветные пятна, сгустки, сполохи света, тьма, искорки – всё проносится мимо, смазываясь, мерцая. И мы сами смазываемся и размазываемся. Несёмся куда-то бесконечно долго, стремительно и так, что даже мысли застывают на такой чудовищной скорости.
Мы врываемся в золотисто-зелёный свет, и бесконечный полёт останавливается. Теперь кажется, он длился мгновение, а не вечность.
Удар сердца позволяет осознать, что до этого – весь полёт – оно не билось.
Позволяет осознать, что перед глазами всё сильнее мельтешат цветные пятна.
Почувствовать прижимающихся ко мне Санаду и Марка Аврелия, обнимающего меня Антония. И парящую рядом Мару.
А затем мы падаем на что-то ровное и твёрдое. Рядом изумлённо выдыхают. И сердце сжимается от ощущения, что мы не дома. Даже попадание в Эёран не вызывало у меня такого острого чувства, что я нахожусь где-то не там, не на своём месте.