Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного
Шрифт:
— Что с тобой? Почему ты такой? И… где ты?
Мне не верится, что он погиб.
Так же как и не верится, что он здесь.
Я чувствую его силу, его тепло… но он сам — всего лишь проекция.
— Мы связаны одной судьбой, — Ричард снова касается моей головы, будто вливая силы таким образом. — И как бы далеко я ни находился, я всегда рядом…
На миг мне кажется, что я замечаю за его спиной кожаные крылья, но в то же время слеплены они словно из магии, энергии или чего-то ещё.
Странно…
Он смотрит на меня с беспокойством
Что-то мне подсказывает, что передо мной просто отклик, фантом нашей истинной связи.
Хуманизация моих цепей и, конечно же, Эдвард Каллен…
От этой мысли я вдруг начинаю нервно хихикать, а затем и вовсе хохотать, перевязывая руку. И как только заканчиваю, образ Ричарда, выгнув красивую тёмную бровь, исчезает.
Хотя дымная золотистая сила ещё минуту плавает по комнате разлапистым маревом…
А я остановиться не могу. Вспомнила те сцены из «Сумерек», будь они неладны, смотрела все фильмы, и мне даже они нравились — каюсь, где Белла, после того как её якобы бросили, рискует жизнью и видит своего ненаглядного… Ненаглядного упыря!
Боже, вот это у меня любовь, о такой все девочки-подростки мечтают, а я нос ворочу!
Смеюсь так долго, что даже не замечаю, в какой момент снова начинают реветь. И смех и слёзы — это буквально про мою ситуацию.
Но мне становится легче. И вместе с сошедшей магией, обрывками истинности, зависшими по комнате, сходит и моя истерика.
Рука ноет, эта боль тоже отрезвляет, приводит в чувства.
Я поднимаюсь, выпрямляю спину и подхожу к зеркалу, где Ви на этот раз ничем себя не выдаёт.
Её воспоминание очень сильно напугало меня.
И даже ни щемящими мыслями о родителях. Ни скотским поступком Ричарда.
Я испугалась того, что получила это воспоминание ни ворохом картинок, ни мыслью, ни видосиком будто со стороны. Я словно была там, я словно была Викторией.
Я опасаюсь, что могу сойти с ума. Что, если и дальше все воспоминания будут в таком формате? Как я смогу отличать свою жизнь от её, если всё так реалистично? Как я смогу сохранить в себе Тоню Курочкину? Как смогу не перенять травмы и горести принцессы?
Ведь я сегодня испытала её чувства.
До того измена и отношение Ричарда к ней смущало меня так же, как смущало бы и любую другую ценящую себя женщину. Этот поступок говорил о нём достаточно, чтобы не иметь с ним дел. Даже не из-за опасений, что он поступит так же со мной — вероятно, не поступил бы. Просто он уже это сделал. Он уже ниже моих стандартов. И с чего мне делать ему поблажки?
Сейчас же я почувствовала, словно меня предали, словно я имею какое-то отношение ко всему этому.
Это ужасает даже больше, чем перспектива вылететь из окна, когда Виктория перехватит контроль.
Неужели я спаслась в своём мире, чтобы вновь умереть здесь, стать кем-то другим?
Какой в этом смысл?
Я не
Ожесточённость, растёкшаяся по венам, заставляет меня резко поправить волосы и улыбнуться.
Меня зовут Тоня Курочкина, и я ни за что об этом не забуду!
Повторяю это про себя, словно мантру, вспоминаю сколько мне лет, где родилась, как выглядел подъезд в моём доме, что я любила до трясучки, а что терпеть не могла, как впервые поцеловалась, как потеряла маму, как описалась в детстве у всех на глазах и сделала вид, что так и надо, как окончила институт, как прогорел бизнес, как стала больше зарабатывать…
Самые яркие, весёлые, стыдные, горькие моменты…
Пазл за пазлом я выстраиваю в голове себя же. Пока не вспоминаю об… Эдварде Каллене, упыре, и снова не захожусь нервным смехом.
Ричард появился в тот миг, когда я оказалась в опасности.
Как романтично.
Даже подташнивать начинает…
Мой образ мыслей, мой юмор, который честнее назвать придурковатостью — это то, в чём мы с Викторией совершенно не похожи.
Там, где она горит ненавистью, я трясусь от… смеха.
И так и останется.
Ричард не меня повёл в беседку, не мне сломал жизнь. Он — всего лишь дракон, который даже не знает моего имени. Мы не знакомы до сих пор, потому что знакомство подразумевает обоюдность, а у нас её нет и не будет.
Так что нечего страдать и обижаться.
Нужно делать дела!
В этот момент, когда я вновь полна сил, в комнату врывается Гарольд с лекарем и служанками.
— Ах, принцесса, как же так!
— Ох, какой ужас…
— О где же принц Ричард, как он мог покинуть свою истинную!
Ор такой поднимается, словно я вновь пришла к подруге на чай с тортиком в коммуналку.
А ведь это всего лишь порезанная ладонь…
Глава 12
Кофе с рогами
Было страшновато, что этот порез на всю ладонь может грозить мне чем-то действительно опасным, чего я не подозреваю. Но на самом деле нет. Это просто рана, просто кровь, просто впечатлительные слуги, для которых мой вид — событие на несколько поколений вперёд.
Я думаю, Гарольд сможет хорошо продать свой платок с моей кровью, и кто-то положит его под стекло… Может быть, тогда конфисковать его и продать самой? А что, деньги лишними не бывают…
Иронизируя мысленно, внешне я спокойна, как удав. Лекарь перекрывает глубокий порез жёлтой тряпочкой, пропитанной мазью и перевязывает ладонь тугими бинтами.
— На столе настойка, Ваше Высочество, — произносит мужчина, с опаской рассматривая моё лицо, — выпейте её и за несколько часов рана затянется. Позвольте напомнить на всякий случай — вам захочется спать, поэтому после того, как выпьете, оставайтесь в постели до вечера. В семь я приду и освобожу вашу прекрасную руку от бинта.
Я киваю машинально и бросаю на Гарольда требовательный взгляд, когда все уходят.