Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного
Шрифт:
Чем выше он задирает рукав, тем плачевнее выглядит картина: на моей коже сеточка из поблёскивающих звёзд. И она не заканчивает.
Ричард, сломленный тем, что я заставила его трезво и с неожиданной стороны взглянуть на меня, уже ничему и никому не верящий, уставший после покушения на его жизнь и просто разбитый, всё же с лёгкостью, словно в первый день, когда я попала в новый мир, кладёт меня на лопатки, подминает под себя и принимается расстёгивать платье…
Оно ночное, пуговки на нём спереди…
Тело перестаёт меня
В глазах самого дракона горит азарт и вспыхивает настоящая страсть.
У нас есть всё, кроме любви.
У нас нет ничего, кроме истинности.
— И всё-таки ты моя… — голос его вдруг становится сумасшедше хриплым, я обнаруживаю, что просто перестаю дышать. Сердце выделывает кульбиты под его горячей ладонью, под взглядом вообще кровь стынет в жилах…
Вот-вот польются слёзы.
В горле застревает признание, которое так и хочется выпустить, отдать моему дракону.
О том, кто я такая.
От ключиц и ниже продолжает сиять россыпь истинности. Я знала, что спасение принца не оставит меня без злополучных звёзд, что если перестать держать поток истинности под каблуком, он смоет меня волной…
Но это просто цунами…
Ричард запускает пальцы в мои волосы, склоняется, оказывается ко мне так близко, что невозможно не хотеть, чтобы стал ещё ближе…
Все мысли разбиваются всмятку, все звуки перестают существовать, кроме ударов громко бухающего сердца.
Никогда в своём мире я не чувствовала ничего подобного. Никого ещё так сильно не желала. Так сильно, что даже больно, что даже потряхивает, что кажется, будто бы я вот-вот умру.
Снова…
Ричард целует меня в висок, слегка прикусывает скулу, заставляя застонать, накрывать мои губы своими обжигающе-горячими.
Я вцепилась в его спину, наверное, до бела пальцев…
Какой же… какой же огромной ошибкой было оставаться с ним один на один в комнате!
Сквозь дикую, горячую страсть я лишь отдалённо разбираю стук в дверь и чей-то голос. Наверное, это Сирина… Или кто-то ещё.
Мне в общем-то всё равно.
В этом состоянии эйфории не хочется думать ни о ком, кроме Ричарда. Не хочется ничего и никого, кроме Ричарда.
И я бы ничего не предприняла, чтобы остановить это безумия, просто потому что сама открыла ящик пандоры и разбросала по телу сеть из звёзд, что теперь мешает думать и противиться истинности.
С драконом, казалось бы, всё должно быть ещё сложнее.
И у меня даже в мыслях не возникает, что именно Ричард может прерваться. Но так оно и происходит. Он, поцеловав меня горячо и почти что больно в последний раз, поднимается и просто уходит. Точнее как… За ним горячий и плотный тянется шлейф взрывной, нестабильной энергии.
Наша связь сейчас особенно сильна, поэтому я почти чувствую, что дракону больно так, будто бы ему отрезали руки.
Ну или другую
Оказывается, всё дело в том, что он услышал, что пришёл лекарь и даже попытался вникнуть в его слова. Тот сказал, что я ещё очень слаба, что мне необходим покой и мои силы на исходе.
Каким-то образом дракон посчитал это важным, и нашёл в себе силы меня покинуть.
И пока лекарь вместе с Сириной хлопочет вокруг, я валяюсь на кровати не в силах пошевелиться. Ошалелая, будто пьяная, опустошенная, полная пульсирующей боли, которая всё же не болит. Это очень сложно описать.
— Истинные помогают своим драконам восполнить энергию, — напоследок говорит лекарь. — К ним они припадают губами, словно уставший путник — к источнику с хрустально-чистой водой. Это прекрасно, но Ваше Высочество, вы должны подумать о себе… Сейчас вам нужен покой.
Я только моргаю в ответ. Надо же — даже кивнуть не выходит.
Я — это просто лужа.
Даже не могу понять, расслабилась ли я настолько, что меня парализовало, или меня парализовало и я уже расслабилась, потому что деваться всё равно некуда.
В любом случае Сирина кладёт мне на лоб компресс, взбивает подушку, оставляет на тумбочке сушёные травы, располагающие ко сну и уходит.
Я сама не замечаю, как засыпаю.
Стрышные сцены в подвале, тревожный разговор с Даном, горячие поцелуи Ричарда… Всё это смывается, остаётся только приятная, мягкая тьма.
И в какой-то момент знакомый стекольный смех.
— Фэйри… — я просыпаюсь, подрываюсь на кровати среди ночи, с этим словом на губах.
Благо, моего синего заклятого друга и врага не оказывается рядом. Зато в углу комнаты, сверкая своими роскошными крыльями, сидит Барсик. А рядом хлопает страницами Алиса, которая каким-то образом выползла из-под подушки.
— Виктория пыталась всех убить… — шепчу я ей.
— Да уж, — книженция в своей неизменной манере ворчит в ответ, — всё-то у тебя через одно место, дорогуша.
— Тебя хоть не заметили? — спрашиваю я у Барсика.
Не совсем понимаю, как мне теперь относится к нему и его новому образу. Впрочем, наверное, просто нужно больше времени. И оно будет, если Ви снова не выкинет какую-нибудь гадость. Эльф, кажется, точно с ней заодно, раз подсунул мне заколдованное кольцо и стал пропадать из виду, словно бы и не при делах.
— Не заметил он. И я ничего странного не увидел.
— Вообще ничего? А где Риордан был… Вообще, где он был, когда ты нагнал его?
Барсик, муркнув, подбегает ко мне и ложится на живот. Не очень-то удобно, но зато тепло. Такая вот котовья нежность.
— Да над холмом летал, приземлился уже и обернулся, — котик описывает места, которые я узнаю. — Только потом достал какой-то амулет, видимо, на крови Ричарда завязанный, узнал о беде и вернулся в замок. Там ему сообщили, что видела, как ты спускалась вниз. Вот он и успел…