Попались и Пропали
Шрифт:
— Этого хватит, чтобы доставить меня в столицу? — показала она купцу три полновесных золотых монеты.
За такую цену он мог доставить в любой конец империи толпу грязных девиц. Но доплата за риск предусматривалась в контракте отдельным пунктом.
— Я бы и так помог, — со вздохом заявил купец, не лаская жадным взглядом её сокровища. — Не люблю северян. Только ничего не выйдет. Они вас, поди, ищут.
— Думаю, уже да, — не стала Руана лукавить.
— Я-то как раз направляюсь в столицу, — обрадовал купец. — Только ж они обязательно залезут в каждый воз.
— Обязательно прошарят, — преспокойно подтвердила таария.
Купец с работником одарили её весьма заинтересованными взглядами: сообразили, что у барышни в котелке что-то варится.
— А твоих слуг станут обшаривать? — поделилась Руана своей замечательной идеей.
Купец понял, к чему она клонит, и хмыкнул:
— Зачем? Искать-то станут не кошель украденный. А такую… девушку в карман не засунешь. А что, так оно верно получится.
— Золото возьми, — сунула Руана монеты ему в руку. — Доберёмся до столицы, получишь столько же. И объясни своим людям, что Яр-Тураны вас не помилуют, если обнаружат меня в обозе.
— Что ж так немилостиво? — удивился купец, озираясь.
— Я их враг, — сухо приврала она. — И так им нужна, что назлы не побоялись утащить меня прямо с императорского приёма.
— Совсем оборзели, — проворчал слуга, укоризненно качая головой. — Вы, госпожа, не сомневайтесь: у хозяина народ не продажный.
— Тем более что и наградой за предательство будет смерть, — решила Руана, что не лишне будет напомнить о нравах северян.
— Таария-то у нас птица редкая, — заметил купец, убирая золото в поясной кошель. — Слыхал, что такая, если народится, получает редкий талант. И вовсе не благой, как у всего вашего племени.
— Так и есть, — вновь сделала Руана ставку на честность. — Мой талант несёт большие разрушения. Иначе я бы не смогла сбежать.
— Вишь, какая госпожа уважительная, — пробормотал слуга. — Смертью не грозила. А как подумать, так могла бы и…
— Отведи госпожу в дом, — оборвал его купец. — Скажи моей жене, чтобы приодели её в нашего слугу. А мне покличь управляющего. Да смотри: ни словечка никому прежде времени!
Слуга закивал и указал рукой на дом: дескать, сделайте милость, госпожа, ступайте за мной. А какой у неё выбор — спрашивала себя графиня Монте-Кристо, отважно топая за ним. Добраться до цитадели самостоятельно, может, и выйдет. Вопрос: как скоро? Ей нельзя опоздать.
Уже после полудня она покачивалась в седле старого смирного быка. Рядом с возком самого купца, где с ним путешествовала ещё и жена. Нурона оказалась мудрой величавой женщиной лет сорока. Остроглазой и остроумной. Именно она предложила таарии под кожаные походные штаны пододеть парочку холщовых. А под колет не по размеру другой поменьше.
Жарковато, конечно, зато фигура Руаны больше не напоминала женскую. Ей даже усы соорудили и презентовали рыжий парик, откромсав от него добрую половину. И теперь по плечам нового стража обоза разметались фальшивые кудри. А своя коса была обёрнута под кожаным шлемом вокруг головы.
Ехала она чуть поодаль от возка: на ближайшую к нему охрану обязательно
Яраны налетели почти сразу после выхода обоза из городка. Шайку возглавлял Вели-Яр — его обманутый братец шукал свою пропажу где-то в другом месте. Назл приказал вытряхаться из возка всем, кто там находился. После чего бывалые воины обшарили бедный экипаж сверху донизу. Правда, возок не попортили, но всё барахло оттуда повыбрасывали.
Долго допрашивали купца с женой: кого видели, кого не видели, почему не видели того, кого надо? И, наконец, отпустили обоз с миром. Беглянку не сдал никто — вот, что значит, крепкая команда. Купец предложил госпоже перебраться в возок, где ей более уместно путешествовать. Однако Руана да и Нурона воспротивились опасному предложению.
И, как в воду глядели. На следующий день их остановила вторая шайка яранов. На этот раз под командованием незнакомого Руане назла. Но рожей так же похожего на братьев Яр-Туранов. Купец, выбравшись из возка, на их глазах подошёл к ней. Быстро шепнул:
— Это Горди-Яр. Хитрый собака, — и тут он хлестнул Руану плетью по сапогу, разоравшись на весь белый свет: — Я где велел тебе быть?! Тупица несчастный! А ну марш в хвост обоза! И передай своему дядьке: ещё раз ослушаешься, прогоню, к демонам, прочь! — кричал он ей вслед, потрясая плетью. — Будешь свиней пасти, умордище!
Так что обыск она до конца не доглядела. Зато никто за ней следом не потащился. И разглядывать под шлемом рожу юного дебила не удосужился. Кстати, здорово выручил её загар. Ибо местные аристократки старались прятать лица от солнышка. В моде была идеально белая кожа — не то, что у всякой там деревенщины. О чём Горди-Яр либо не знал, либо позабыл.
Путь до столицы занял почти двадцать дней. Их останавливали ещё пять раз. Третий налёт возглавлял сам Радо-Яр. Увидав его злое осунувшееся лицо, Руана даже пожалела мужика: он беспокоился о её судьбе. Вряд ли переживал за себя: ему-то чего бояться? Неужели она его зацепила? А назлы умеют влюбляться? А она сама, часом, не втюрилась в этого гада?
Вроде нет — прислушивалась к себе Руана. Однако твёрдой уверенности в том не ощущала. Он ей нравился, что создавало помехи и не гарантировало чистоту эксперимента. Не было печали!
Двенадцать дней кряду она тряслась то верхом, то на возах с товаром. Порой сама себе казалась здоровенной отбивной на косточке: дороги новая вотчина не асфальтировала вообще — в отличие от Родины. Каково сейчас Викрату — даже не пыталась представлять. Лишь молилась, чтобы тот не наделал глупостей.
А порой Руана не верила даже ему. Однажды в голову пришла мысль, что Таа-Дайбер обменял её на шанс заиметь в супруги Багену. Сдал бедную таарию со всеми потрохами злобным назлам. А сам благоденствует под сенью любви… Словом, мысль дебильная, но прилипчивая. И настроения не добавляла.