Порочные лжецы

Ли Лора

Кингстон поднимает брови.

— Что насчет меня?

— Я точно не помню… Мэделин спросила Пейтон что-то о вечере выпускников. Потом Пейтон обвинила меня в попытке увести тебя у нее, в результате чего Чарльз начал нести какую-то сексистскую чушь о том, что мужчины неспособны к моногамии.

Он разразился смехом.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Только не говори мне, что ты согласен с этим придурком.

Губы Кингстона растягиваются в ухмылке.

— Я определенно не согласен с ним. Это общее утверждение практически

для всего. Кстати, о выпускном вечере… Ты уже купила платье?

— С чего бы мне это делать?

Он смотрит на меня так, как будто я тупая.

— Потому что так поступают девушки.

— Да, но я не большинство девушек.

— Я заметил, — говорит он совершенно искренне. — Но тебе все равно нужно его купить.

Я скрещиваю руки на груди.

— Почему это? Я не собираюсь идти.

— Почему, черт возьми, нет?

— Почему, черт возьми, я должна? — бросаю я вызов.

— Господи Иисусе, женщина, — Кингстон выдыхает. — Тебе нужно купить платье, потому что мне нужна пара, и я хочу, чтобы ты была этим свиданием.

Я качаю головой.

— Мне жаль… Я думала, что оставила Bizzarro World в доме. О чем, черт возьми, ты говоришь?

Кингстон в отчаянии проводит рукой по лицу.

— Ты собираешься бороться со мной на каждом шагу? Почему с тобой так чертовски трудно?

— Э-э… потому что ты не всегда можешь получить то, что хочешь? Почему ты вообще хочешь, чтобы я была твоей парой? Я тебе даже не нравлюсь.

Он бросает на меня язвительный взгляд.

— Мы оба знаем, что это неправда.

Я качаю головой.

— Ладно. Я нравлюсь твоему члену. Но остальная часть тебя считает меня мусором, помнишь?

— Чертовски раздражающая, упрямая задница, — бормочет он.

— Ну, если я такая, блядь, раздражающая, зачем мы вообще разговариваем?

— Ладно. Тогда я заткнусь.

Я смотрю в окно.

— Отлично. Тогда договорились: никаких разговоров.

Кингстон включает стерео, и мы доезжаем до школы, не сказав больше ни слова. Когда мы заезжаем на парковку, я собираюсь открыть свою дверь, но он сжимает мои запястья, не давая мне пошевелиться.

— Что ты делаешь, придурок? Отпусти!

— Просто, блядь, подожди секунду! — он усиливает хватку, когда я прилагаю больше усилий в борьбе. — Слушай, мне жаль, ладно? Довольна?

Я перестаю извиваться.

— Извиняешься за что?

— За то, что предположил, что ты захочешь пойти со мной на выпускной вечер. За то, что пытался заставить тебя пойти, — он тяжело вздыхает. — Я не привык прилагать столько усилий, чтобы привлечь внимание девушки, понятно? Ты должна дать мне немного пространства, чтобы я мог облажаться.

— Мне не нужно давать тебе пространство для чего-либо, Кингстон. Я никогда не просила твоего внимания. Мне не нужно твое внимание.

Его челюсть сжимается.

— Не лги себе, Жас. Мы оба знаем, что твое тело очень хочет моего внимания. На самом

деле, я готов поспорить, что ты думала обо мне всю ночь после того, как я высадил тебя. И когда ты засовывала пальцы в свою влажную киску, ты хотела, чтобы они были моими.

У меня перехватывает дыхание. В основном потому, что он прав, но я не собираюсь признавать это.

— Ты эгоистичный засранец.

Кингстон одаривает меня злобной ухмылкой.

— Но я прав. Признай это.

Я отвожу взгляд.

— Ни хрена я не признаю.

Он усиливает хватку, и теперь оба моих запястья зажаты в одной его руке. Другой рукой он надавливает на мой подбородок, пока я не поворачиваюсь к нему.

Его карие глаза сверкают.

— Признай это.

— Нет.

Кингстон смеется.

— Хорошо, тогда я докажу свою точку зрения другим способом.

В следующее мгновение он отстегивает ремень безопасности и, перегнувшись через консоль, прижимается своими губами к моим. Я так потрясена, что мне требуется секунда, чтобы понять, что происходит. Но вместо этого я стону ему в рот, углубляя поцелуй. Когда он отпускает мои запястья, я расстегиваю ремень безопасности и беру в кулак его волосы, притягивая к себе.

Он стонет, когда я притягиваю его сильнее, а его губы путешествуют по изгибу моей шеи.

— Жасмин… — поцелуй. — Не могла бы ты, пожалуйста… — поцелуй. — Пойти со мной на вечер выпускников? — поцелуй.

— Нет, — я задыхаюсь, когда он прикусывает, прежде чем слизать.

— Ты хочешь сказать, что тебя нужно еще убедить? Потому что я определенно готов к этому, — Кингстон отстраняется и кивает на свою растущую эрекцию, четко очерченную на его черных брюках.

— Я не буду заниматься с тобой сексом, так что тебе придется позаботиться о своей маленькой проблеме другим способом.

Он усмехается.

— Жас, как ты помнишь, во мне нет ничего маленького. Черт, на вечеринке у Донована ты не могла перестать говорить мне, как тебе нравится мой огромный член.

Я краснею от гнева. Или, может быть, от возбуждения. Нет, пусть будет гнев. Я сузила глаза, раздраженная напоминанием о ночи, которую я до сих пор не могу вспомнить. Не могу поверить, что не догадалась расспросить его об этом раньше.

— Что на самом деле произошло той ночью? Не морочь мне голову.

Он опускает козырек и поправляет беспорядок, который я сотворила с его волосами.

— Ты видела фотографии. И видео. Думаю, совершенно очевидно, что произошло.

— Да ладно, Кингстон. Ты говоришь, что я должна доверять тебе. Что ж, тебе нужно заслужить это доверие. Скажи мне правду. Я знаю, что у меня не было секса ни с одним из вас. Почему ты не можешь просто признать это?

Он на мгновение заглядывает в мои глаза.

— Ты не готова к правде.