Порочный круг
Шрифт:
Я еле заметно махнул на него рукой, давая понять, что уже давно в этом разобрался. Мое внимание было привлечено к стоящему на нашем пути заводиле в штатском, окруженному своими коллегами и моими операторами. Они, вероятно, хотели попасть в командирскую рубку, но их туда не пускали. Следователи говорили на повышенных тонах, но на прорыв пока идти не решались.
— Что еще там у вас произошло? — слегка шутливым голосом выкрикнул я, еще не доходя до места конфликта.
Человек в штатском обернулся:
— Ага! Наконец-то соизволили явиться! Я
— Между прочим, это вовсе не абстрактное помещение, а командирская рубка корабля. Только по приказу вышестоящего начальства я могу пустить туда посторонних. Кстати, то же относится и к центральному посту.
Следователи молча соображали, как отреагировать на мое заявление. Затем их командир процедил сквозь зубы:
— В таком случае мы арестуем двух подозреваемых и вас, поскольку...
— Минутку! — раздался позади меня голос адвоката.
— Кто там такой? — все тем же агрессивным тоном спросил человек в штатском.
Мистер Рай представился и втолковал следователям, что они не вправе уводить с корабля кого-либо насильно без санкции прокурора. Но даже в этом случае вся уголовная и административная ответственность ложится на меня. Под напором параграфов и пунктов листаемого адвокатом перед носом человека в штатском законодательства, он отступил. Человек в штатском повел следственную группу на выход, крайне недовольный, мол, откуда взялся этот адвокатишка, и что за идиот разрешил канонерке с эсминца Марта прилететь ко мне и якобы кого-то забрать. Теперь, дескать, этого их сообщника не достать, а всем давно известно, что они повязаны круговой порукой, эти экспедиционники, а именно он, как пить дать, сокрыл главные улики — поврежденные скафандры. Уже стоя на абордажной палубе, человек в штатском все продолжал свои бормотания, уже изрядно замучив даже собственных коллег:
— Ну почему, скажите мне, сержант, нас не вызвали сразу. Всегда они медлят и еле чешутся... А этот, — он ткнул пальцем в сторону мегаполиса, — хоть бы раз подумал своей квадратной головой, а не...
Тут человек в штатском осекся, искоса поглядев на того, к кому обращался, и больше не вымолвил ни слова. Когда они отчалили, я повернулся к мистеру Раю.
— Мне остается только благодарить вас. Не знаю, как бы я выкручивался...
— Долг платежом красен.
Недоуменно пожав плечами, я спросил:
— О чем это вы? Что за долг? — Но тут меня осенила догадка. Улыбнувшись, я предложил:
— А не попить ли нам чайку, и заодно вы просветите меня насчет дальнейших действий?
— Охотно.
Мистер Рай предпочел цейлонский чай. Выпив одну пиалу, адвокат сказал: «Ну что ж», — и достал из своей папки документацию. В течение последующего получаса мне было втолковано, как себя вести, и что нам угрожает конкретно. Его лекцию я слушал вполуха, поскольку не очень-то беспокоился по поводу собственной персоны. Мистер Рай заметил это:
— Если вам все равно, то мне будет очень трудно защитить вас...
Задержав взгляд на книжонке, которую адвокат
— Почему вы с такой горячностью взялись за это дело? Мне кажется, вы эмигрировали с Вольфа, и этим-то только все и объясняется.
Тень давних переживаний слегка исказила лицо адвоката. Он, казалось, съежился, сразу постарев на много лет. Было заметно дрожание его пальцев, которые в бессмысленном движении чертили круги по ободку пиалы:
— Мне казалось, я потерял все. — После этой фразы мистер Рай сделал долгую паузу. — Семью убили при осаде внешнего мира. Только героизм мальчиков для битья спас мою жизнь...
Последнее предложение вызвало у меня ироническую ухмылку, но адвокат вдруг с горячностью схватил меня за руку:
— Вы должны понять, что я всем обязан вам, обязан вам своей трижды проклятой жизнью, тем, что еще вижу солнечный свет. Вы ниспосланы Богом, дабы спасать людей. Вы святые и невинные существа и никто, слышите, никто не смеет судить вас за поступки ваши! Вы живой щит нашей цивилизации: и как бы ни изгалялись бесноватые кликуши, проклиная вас, знайте, что без мальчиков для битья нет спокойного будущего человечества, иначе мы будем ввергнуты в пучину бесконечной войны.
Эти слова еще долго звучали в моей голове. Мистер Рай давно уже попрощался, слегка смутившись своего откровения, и ушел, обещав вернуться завтра пораньше. А я еще долго ходил по своей каюте, терзаемый мрачными мыслями по поводу собственного существования.
* * *
На следующее утро мистер Рай явился ни свет ни заря. Меня разбудил голосок писклявого селектора ровно в полседьмого утра по-местному. Еле продрав глаза, я прокричал, мол, сейчас открою, и зевая натянул на себя некое подобие одежды. За дверью стоял стрелок с абордажной палубы, чей скафандр был покрыт уже подтаявшими иголочками инея, а за ним улыбался адвокат:
— У нас холодные утренники. — Он пожал мне руку.— Климат суров, но без особых катаклизмов.
Вскоре мы уже позавтракали, и мистер Рай опять взгромоздил туго набитую папку на очищенный от посуды и крошек стол. Покосившись на его скрижали, я покачал головой:
— Зачем вытаскаете с собой целую груду бумаг? Достаточно одного легенького ноутбука.
Адвокат пропустил мимо ушей мое ехидное замечание, вернее, лишь буркнул:
— Традиции... — И добавил громко, — Итак, давайте-ка рассказывайте мне всю правду.
Я немного подумал, стоит ли откровенничать, но потом решил, будь что будет, и начал излагать все с документальной подробностью. Мистер Рай кивал и что-то чиркал в своих записях. А мне думалось о том, что сколько же правд бывает в нашем мире. Есть правда жизни и правда любви, правда смерти и правда воскрешения. Но никто никогда не открыл мне смысл всеобъемлющей правды, правды бытия, которая соединяет все осколки мироздания в единое зеркало, дает импульс дальнейшему существованию вселенной.