Порочный миллиардер

Эшенден Джеки

Но нет, он уже решил, что не будет об этом думать. О кошмаре или о тайне, которую он рассказал Грейс. Правду, которую отец выложил ему много лет назад. Он не хотел говорить ей. Не хотел, чтобы ей пришлось разделить с ним весь тот ужас. Или пусть она посмотрит на него так, как должна смотреть: как на чудовище.

Его отец, весь холодный и отстраненный, смотрел ему в глаза, как будто хотел, чтобы Лукас знал, насколько он опасен для людей. Насколько реальны и ужасны последствия его действий. После этого его вырвало, из-за чувства отвращения

к самому себе за то, что он сделал.

Нет, он не хотел делиться этим с ней, но он это сделал. Удивительно, что она не смотрела на него с ужасом. Она плакала и крепко прижималась к нему, словно боялась отпустить.

Этого он не ожидал. Он не ожидал, что ее объятья будут таким сильными, а слезы - такими горькими. Или сочувствие и боль в ее глазах, когда она смотрела на него потом. Он не ожидал, что она будет жалеть его.

В тот момент он не хотел об этом говорить. Просто сказать это вслух было достаточно, и он был благодарен, что она, казалось, уловила это. Позволила ему отвести ее вниз, в тир, позволила поговорить о его оружии.

Он знал, что она поощряет его говорить, чтобы отвлечься, и оценил это, потому что обращение с оружием было ему знакомым. Он оценил ее еще больше, когда дал ей «Зиг» и научил правильно стрелять.

Пока он стоял, обнимая ее и поддерживая, пока она целилась, ему вдруг пришло в голову, что он здесь, куда приходит всякий раз, когда ему нужно сосредоточиться, делая одну из немногих вещей, которые он действительно позволял себе наслаждаться, с женщиной, которая узнала его секрет и не отвернулась от него.

Все слилось в один особый момент.

И с некоторым потрясением он понял, что счастлив. Что даже после кошмара, после того, как он рассказал ей правду, и боль от этого глубоко врезалась в его душу, все еще может наступить этот момент. Пока он стоял в тире с Грейс в его руках, пока она прицеливалась.

Это казалось странным местом для обретения счастья, но именно так оно и было. Счастье и покой.

Две вещи, которых у тебя никогда не будет, и не должно быть.

Нет, он знал это. Он всегда это знал. Но, конечно же, ему дали пару минут. Он не будет иметь их вечно, но он может позволить себе взять их, пока они здесь. Насладиться ими сейчас.

Он дал себе два дня. Два дня на разработку альтернативного плана, но, что еще важнее, еще два дня с Грейс Райли.

Господи, как она могла подумать, что она эгоистка? После всего, что она ему дала? Это он эгоистично держал ее здесь, и угрызения совести говорили ему об этом.

Не обращая на их внимания, он проверил электронную почту, надеясь получить ответ от военных. Конечно, там был ответ и это было хорошей новостью. Значит он получит необходимую поддержку, если у него есть доказательства. К счастью, в папке, которую прислал ему отец, было достаточно доказательств.

Было еще одно письмо от Вэна, в котором он подробно описывал свою помолвку с Хлоей, и как он собирается занять пост генерального директора «Тейт

Ойл», и как Лукас должен вернуться к нему и, по крайней мере, дать ему знать, что он, черт возьми, жив.

Лукас удалил это письмо. Сейчас ему не хотелось разговаривать ни с одним из братьев. У него были дела поважнее.

Нажав кнопку на клавиатуре, он переключил экран обратно к фотографиям, которые просматривал ранее. Особняк в Верхнем Ист-Сайде. Тот самый, возле которого он сидел несколько дней назад, ожидая начала операции по спасению Хлои.

Особняк Чезаре Де Сантиса.

Лукас уже провел небольшое исследование этого места, помогая освободить Хлою, выясняя, какая там охрана, сколько мужчин охраняют его и как они передвигаются. Не говоря уже о лучших точках обзора, с которых можно сделать четкий выстрел.

Это место хорошо охранялось. Среднестатистический сталкер-взломщик никогда бы не прошел мимо входной двери. Даже если он был выше среднего уровня мастерства, если честно. Но Лукас не был обычным человеком. Он был лучшим из лучших, элита, и он был чертовски уверен, что сможет пройти через парадную дверь незамеченным.

Он нахмурился, глядя на экран. Было досадно, что сам Вэн был в особняке, отвлекая Де Сантиса, пока Лукас освобождал Хлою, и, вероятно, он мог бы дать Лукасу несколько советов, чего ожидать внутри. Но это означало бы связаться с Вэном, хотя именно этого он и не хотел делать.

Мало того, что этот придурок пересек черту и поцеловал Хлою, так еще и женился на ней? Христос.

Ты просто злишься, потому что не можешь иметь то, что есть у него.

Да, так и было. И, возможно, ему нужно было разобраться с этим, потому что это дерьмо не собиралось меняться в ближайшее время. Прошлое есть прошлое, и ничто его не изменит.

Его мать умерла ужасной смертью, и он был причиной тому.

Ты все равно ничего хорошего не заслуживаешь.

– Что ты делаешь?
– пара тонких рук обвилась вокруг его шеи, а мягкие губы коснулись уха.

Грейс определенно проснулась.

Он повернулся и схватил ее, притягивая к себе на колени инстинктивным движением, которое должно было обеспокоить его, но не обеспокоило. Она вздохнула и откинулась на его грудь, ее волосы рассыпались по его плечу и предплечью, легкие и мягкие, как пух чертополоха.

Она покосилась на экран.

– Ты занимаешься делами «морского котика»?

– Ну, я же «морской котик». Так что да.

Ее губы изогнулись.

– А, так слухи верны.

– Какие слухи?

– Что у тебя действительно есть чувство юмора.

Он наклонился и прикусил ее нижнюю губу, не желая показывать, как легко она могла заставить его улыбнуться. Это случилось уже несколько раз только в последние пару часов. Христос. Что она может сделать с ним дальше?

– Это было грубо, - пробормотал он.
– Возможно, мне придется научить тебя хорошим манерам.