Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
– Лучше вам не вмешиваться в это дело. Как только минная галерея будет окончена, меня отпустят на Залитерную.
– И опять пошлют в какое-нибудь пекло…
– Весь Артур сейчас в таком же положении. Побольше спокойствия, Варюша. Завтра я буду на Залитерной, приходите и вы туда. Поговорим обо всем, – уговаривал Звонарев девушку. – Ну, будьте молодцом. Нас, верно, уже ждут.
Миновав казармы, они прошли в офицерский каземат. Тут они застали Борейко, Рашевского и Рязанова. Последний был смущен и взволнован
– Прапорщик
Звонарев сухо поблагодарил его.
– Поскольку все здесь улажено, можно двигаться и домой, – стал собираться в обратный путь Рашевский.
– И мы с вами, – присоединились Борейко и Варя.
– Сергей Александрович, а здесь нельзя устроить перевязочный пункт, как у Авророва? – спросила Варя.
– Отчего нельзя – можно. Но кто за это возьмется?
– Я…
– Тогда нельзя, – решительно ответил Рашевский.
– Это почему? – вскинулась Варя. – Я, то есть мы с Сергеем Владимировичем, оборудовали пункт номер два у Залитерной, и нас даже Кондратенко похвалил.
– Нельзя потому, что вы при каждом разрыве снаряда или бомбы будете бросать раненых и бежать разыскивать Сергея Владимировича, – ответил Рашевский. – Он тоже будет беспокоиться о вас.
– Он обо мне и не думает! Если бы это было так – он не согласился бы пойти сюда на минную работу.
– А записку забыли? – опросил Звонарев.
– Один раз в счет не идет…
Звонарев и Рязанов проводили гостей за мост и вернулись в каземат. Мокриевича уже не было. Карамышеву было дано задание организовать вылазку, и он, пользуясь темнотой, пытался найти наиболее удобный путь для выхода с форта.
– Надеюсь, вы на меня не в претензии, Сергей Владимирович, за те небольшие шероховатости, которые сегодня имели место, – проговорил Рязанов, почувствовавший необыкновенное расположение к прапорщику после разговора с Рашевским.
Звонарев буркнул что-то неопределенное и откланялся. Он решил ночевать сегодня не в офицерском каземате, а в капонире, около места работ. Там он застал своих солдат за ужином. В бачке плавали несколько бобов и разваренная картошка.
– От такой еды никакой силы не может быть у человека. Бурда да в придачу китайская чумиза, – ворчал Блохин. – Скорей бы попасть к себе на Залитерную!
– Ничего удивительного, если солдаты болеют от такой пищи, – проговорил прапорщик.
– Мы для себя займем этот каземат, Пусть он будет нашим, артиллерийским, – решил после еды Блохин. – А ну, пехтура, вались отсюда и забирай с собой всех своих вшей, – обернулся он к стрелкам, толпившимся вокруг.
– У тебя, что ль, их нет? – обиделся один из стрелков.
– Есть, как не быть, да другого фасона – антиллерийского
– Что же, они не кусаются, что ли?
– Нас не трогают, а пехоцких загрызают до смерти, – зубоскалил Блохин.
Утомленные за день Звонарев и Блохин задремали на охапке гаоляна, брошенной на пол. Прапорщик вспомнил Варю, ее сегодняшнее неподдельное волнение и остро почувствовал, как прочно она уже вошла в его жизнь, эта славная, так привязавшаяся к нему девушка.
«Скорее бы кончилась война, тогда можно будет и попытать счастья в семейной жизни», – со вздохом подумал Звонарев, погружаясь в глубокий сон. Около полуночи прапорщик проснулся от холода и пошел посмотреть, что делается на месте работ. Два сапера и два стрелка под руководством Лебедкина усердно рыли колодец, углубляя галерею, и в мешках выносили землю. В забитом конце туннеля чуть прослушивались стуки японцев, ведущих подкоп.
«Надо возможно скорее выяснить направление и характер их работ», – подумал Звонарев, входя в капонир. Он поделился своими соображениями с солдатами.
– Пойдем, Сергей Владимирович, сами на разведку, – предложил Блохин, тоже очнувшийся от сна. – Сейчас ночь, темно, постараемся пробраться к японцу в гости. Быть может, и узнаем кое-что.
Оставив Лебедкина за старшего, прапорщик вместе с Блохиным отправился к Рязанову. Капитан сидел за столом и пил водку. Перед ним стоял взволнованный Карамышев в испачканной землей шинели.
– Как хотите, Василий Петрович, а я больше туда не пойду. Японцы завели маленьких собак, очень чутких, которые сразу же начинают лаять, едва заслышат малейший шорох, и этим предупреждают о нашем приближении.
Звонарев сообщил о своем желании лично произвести разведку японских работ.
– Приветствую ваше намерение. Если вы руководите минными работами, вам и книги в руки. Не желаете ли выпить «русский флаг»?
Звонарев отказался, зато Карамышев с видимым наслаждением налил в стакан сначала водки, затем синий пипермент и сверху красный абрикотин. Не смешивающиеся между собой жидкости составили основные цвета русского флага, откуда и произошло название напитка.
Проглотив одним глотком стакан, поручик сразу побагровел.
– Может быть, вы теперь рискнете повторить вылазку вместе с прапорщиком? – спросил Рязанов, усмехаясь в усы.
– Нет, сегодня я уже достаточно наигрался в жмурки со смертью. Отложим до завтра. Я немного прилягу. – И через мгновение поручик храпел на весь каземат.
Рязанов молча пил водку.
– Пройдемте по форту, – предложил он Звонареву.
Они спустились из офицерского каземата в расположенный внизу пустой пороховой погреб, а затем попали в нижний этаж горжевой казармы. Прикрытый верхним этажом, землею и прослойкой камней, он являлся самым защищенным убежищем на форту.