Поручик
Шрифт:
Я вспомнил, как современные боевые корабли пилили на металлолом и дернул головой. Дыбенко кивнул то ли мне, то ли своим мыслям и продолжил:
– Прибыли мы в Империю – и удивились. Нынче всё по новому было! Вы-то, пограничники, плюнули на всё, а нам-то разбираться пришлось! Оно ведь вроде как справедливо и правильно всё получалось: вот представь – собирает волость ассамблею, выбирают туда своих представителей – депутатов. Самых достойных людей! Те всё коллективно решают, назначают эмиссаров – по конкретным вопросам. Образование там, или, предположим, защита
Я ждал, что он скажет дальше.
– При Империи-то как было? Иерархия! Чтобы человеку, к примеру, стать директором грузового порта – он что? Правильно – учился, потом в доке горбатился, потом отделом руководил, потом – становился заместителем заместителя, потом… Потом оказывалось, что у нынешнего директора порта есть племянник, которому срать, что ты там горбатился – и он сразу после своей столичной Экономической академии становился твоим начальником… Такие порядки нам не нравились – и мы их поменяли!
– Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим! Кто был ничем, тот станет всем!..– пропел я.
Дыбенко сверкнул глазами:
– И построили! Теперь докер мог стать эмиссаром по портовой части – и управлять! Но…
– Но эмиссарами становились не докеры, да? Хочешь, я тебе объясню, что было дальше?
– Ну-ну, братишка, объясни… Из тебя твоя интеллигенция прямо прет!
– Фокус в том, что в Ассамблеи выбирали не самых лучших. А тех, кто мог убедить других, что его нужно избрать. Вот скажи мне, чем будет заниматься хороший доктор?
– Людей лечить – как Кауперс. Понятно дело!
– А почему он не эмиссар по медицине?
– А нахрена оно ему?
– Во-от! А если бы Кауперс, предположим, был личным доктором губернатора провинции – он бы мог стать эмиссаром?
– Э, не-е-ет! Люстрация, братишка! Мы бывших – к ногтю! Попили нашей крови, хватит!
– А разве то, что доктор пользовал губернатора делает его плохим специалистом? Держал бы губернатор около себя идиота? – я напоминал сам себе покойного Лазаревича, который бесил лоялистов множеством вопросов.
– Ты это к чему клонишь?
– К тому, что эмиссары ваши – редкостная погань и сплошной непрофессионализм. Это стало понятно через два года, когда в стране голод начался, а депутаты ассамблей получали усиленный паёк – им ведь нужно было заботиться об освобожденном народе, верно?
– Голод устроила контра и имперские недобитки! Срывали продразверстки, занимались саботажем! Ты вообще это к чему? Агитируешь меня?
– А чего мне тебя агитировать? Тут у вас видишь как всё неплохо получается… Вывели,
– А ты думаешь! Интеграция в мировое сообщество! Рынки сбыта! – Дыбенко воодушевился.
Но я видел, что он не так уверен в своих словах, как пытается мне показать.
– Я смотрю, нож у тебя хороший… – сменил тему я.
– Нож? Да, нож фирмы "Барлоу"! У нас таких не делают! – вдруг он погрустнел. – У нас вообще ножи не делают теперь.
– Погоди, а Сребряница?
– А что Сребряница? Переквалифицировали производство на обогащение руды. Концентрат вывозит Альянс – а ножи мы уже закупаем.
– И гречку?
– Что – гречку?
– Вот на банке этой консервной – на каком языке написано?
– А черт его знает…
Мы посидели еще немного, прихлебывая из фляжки.
– Знаешь, почему началась та война? – спросил я.
– Потому что мы заступились за иллирийцев?
– Неа. Потому что тевтоны производили то же, что и лаймы. И не хотели интегрироваться в мировое сообщество.
Дыбенко уставился на меня как баран на новые ворота, а потом помотал головой:
– Не, ну тебя к черту, поручик! Вы там на своей границе со своим нейтралитетом совсем уже… Давай лучше спать.
– Открывай глаза, братишка! Медведь пришел!
– Какой нахрен?.. – тут я всё понял, и задергался в спальном мешке на днище палатки.
Старшина хохотнул:
– Ты это… Как гусеница! – и дальше мы гоготали уже вместе.
Медведей было два – побольше и поменьше. Они стояли у самой кромки льда и высматривали рыбу. В какой-то момент тот, который побольше резко ударил лапой – и вытащил из мутной воды что-то крупное и темное.
– Во даёт! – восхитился Дыбенко. – Бить мелкого будем – у них, говорят, мясо вкуснее.
Он протянул мне винтовку – впервые за всё время. У него их было две: одна – старая модель армии Альянса, вторая наша, имперская. Наша досталась мне.
– Бить будем вместе, чтоб наверняка. А то уйдет – проклянем всё на свете за подранком гонявшись!
Мы лежали на пригорочке в снегу и целились в мишек.
– Ну что – огонь? – спросил Дыбенко. И тут же ответил: – Огонь!
Мы выстрелили почти одновременно – и медведи кинулись бежать. Наконец, меньший рухнул.
– Ура! – крикнул Дыбенко. – Сейчас подцепим тушу за нарты и выволочем на берег – будем свежевать!
Мы возились с чертовой тушей до темноты – свежевали, усмиряли собак, рвавшихся с привязи к кровоточащему мясу. Отбивались от стаи песцов, паковали шкуру, разделяли мясо на порции… В общем – это была адская работа и я уже проклял себя за то, что придумал такой дурацкий повод… Ну не шпион я! Я – пехотный офицер, я могу копать, могу не копать, могу сделать чтоб другие копали, а потом стреляли… А не вот это вот всё!
– Слушай, – Дыбенко был весь перемазан в медвежьей крови и держал в руке нож фирмы "Барлоу". – Я подумал о твоих словах про вот этот вот ножик… Это что же, как про фитофтору в Коннахте получиться может?