Пошел вон, Чернов!
Шрифт:
— Оттого что неверность узнала, будет больно и очень досадно. Только нежность в глазах прочитаю. И любовь твою пить буду жадно. И любовь твою пить буду жадно. Жадно. Пусть ты будешь чужой и далёкой, а любовь до смешного ничтожной. Можешь быть ты дрянной и жестокой, но тебя не любить невозможно. Но тебя не любить невозможно!
Повторяет последнюю строчку еще и еще, начиная играть более эмоционально и порывисто.
Ну вот зачем ты, гад такой, рвешь нам души?
Закрываю глаза на его последних аккордах.
Он берет со стола очищенную дольку мандарина и протягивает мне. Хочу взять, но Чернов не дает, качая головой, а подносит дольку к моим губам. Замираю. Это флирт. Это мое разрешение и допуск к телу. Это повод…
Но разве не этого я тут целый день добиваюсь?
Принимаю из его рук мандарин.
— Новый год через двадцать минут… — зачем-то сообщаю я очевидные вещи.
— Да, — выдыхает Руслан и делает глоток из своего бокала, закусывая лимоном в сахаре.
— Давай сыграем в «Правду или действие»? — предлагает он.
— Что мы, дети, что ли? — фыркаю я.
— А мы по-взрослому сыграем, — хрипит он, откладывая гитару. Подаваясь ко мне, окутывает меня своим персонально мужским запахом. Внутри взрываются столько флешбеков, что, кажется, я на долю секунды теряю сознание.
— А не боишься моих вопросов? — шёпотом спрашиваю у него, заглядывая в глаза.
— Я боюсь только одну вещь, и это не твои вопросы.
— Какую?
— Это твой вопрос? Мы начали игру? — ловит меня Чернов.
— Ах-ах-ах, смотри, какой мерзавец, — закатываю глаза. — Ну окей. Да, это мой вопрос. Чего ты боишься, Чернов?
Допиваю игристое, и Руслан тут же наполняет мой бокал еще. Не сопротивляюсь. Ибо наши цели – споить меня – совпадают. Мне надо отключить голову, которая мешает моему плану.
— Правда. Раньше я боялся смертельного заболевания. Но оно со мной случилось. А это оказалось не самое страшное.
— Какое, нафиг, смертельное заболевание? — распахиваю глаза.
Я уже говорила, что, несмотря ни на что, хочу, чтобы этот кобелина жил долго и счастливо?
— Я чего-то не знаю?
— Одержимость. Ты – мое заболевание. Но пугаться стоило не этого, а того, что я тебя потеряю. Мой единственный страх – тебя потерять.
И мне хочется испортить эту новогоднюю ночь, закатив скандал.
К черту всё!
К черту мои планы!
Мне хочется заехать ему по морде.
— Так это не страх. Ты уже потерял. Сам и намеренно. Жив и вполне здоров, как вижу, — фыркаю я.
— Нет, еще не потерял, — самоуверенно заявляет эта сволочь.
Закусываю губы.
Ну пусть сегодня думает так.
— Моя очередь?
Киваю, снова принимая из его рук дольку мандарина. Совершенно ненамеренно касаюсь губами его пальцев, съедая мандарин. А гад Чернов не убирает своих пальцев от моих губ. Гладит. Легко, почти невесомо водит кончиками пальцев по моим губам.
Предательские
Уворачиваюсь.
— Задавай свой вопрос.
— Это же игра на предельную честность?
Снова киваю, отпивая шампанское.
— Ты меня любишь? — немного повышает голос, словно я глухая. А я, и правда, глохну и слепну от очередной вспышки эмоций.
Ах ты, скотина!
Стреляю в него гневным взглядом. Он же только ради этого затеял игру. Хороший вопрос. Но только он риторический. Ответа у меня на него нет.
Я не могу сказать «нет», потому что да, люблю. Это больная любовь, которую надо изжить из себя. И не могу сказать «да». Потому что это зеленый свет для Чернова. Он ни в коем случае не должен этого знать. Для него я должна быть пуста. А то, что внутри меня, я переживу самостоятельно. Как-нибудь. Когда-нибудь…
— Нет, Чернов. Я. Тебя. Не люблю! — выделяя каждое слово, пытаюсь быть убедительной. Губы отчего-то дрожат. Прячу свое смятение за глотком напитка.
— Ммм, — иронично усмехается. — Ты должна мне действие.
— Да с чего это вдруг? Я ответила на твой вопрос!
— Ты должна была ответить честно.
— Я ответила честно!
Неужели я разучилась правдоподобно лгать?
Да не может быть. Я умею держать лицо в любой ситуации. Чернов, кстати, научил. Говорить «нет», когда хочется «да»! Отталкивать, когда хочется прижаться сильнее. Бить по щекам, когда хочется целовать. И говорить «не люблю», когда люблю.
— Нечестно, Кошка, себе хоть не лги, — снисходительно ухмыляется, словно выиграл в лотерею. И я сдаю себя с потрохами, залпом допивая игристое. Моя маска плывет рядом с ним. — Я выбираю поцелуй. Целуй меня, девочка моя, раз не можешь сказать правду.
— Ага, щас прям бегу, волосы назад, — фыркаю я. — Там на кухне есть масло.
— Какое масло? — не понимает он.
— Подсолнечное.
— И зачем оно нам? — прищуривает глаза. Кому, как не Руслану, знать, какая я ненормальная. Смеюсь.
— Смажь им лицо, чтобы не треснуло от избытка наглости.
— Ах ты зараза! — тоже смеется. — Не поможет, — качает головой. — Целуй. Ты солгала.
Перевожу взгляд на часы.
И нахожу весомый повод сменить тему.
— Чернов, без пяти двенадцать! — подскакиваю и встаю возле елки.
Руслан присоединяется ко мне, наполняет мой бокал до краев и плескает себе коньяка.
— Давай сначала выпьем за ушедший год.
— Давай, — киваю, пьяно улыбаясь.
— Этот год был, мягко говоря, хреновый. Но, наверное, он должен был случиться именно таким, чтобы расставить приоритеты. Пусть он теперь уходит. А следующий позволит нам начать с чистого листа.
Не совсем с чистого. Из песни слов не выкинешь. И имеем мы то, что имеем.
Но я не комментирую.
Чокаемся, выпиваем по глотку, переводя взгляд на часы, которые отсчитывают секунды до Нового года…