Поскольку я живу
Шрифт:
– Тебе на «Мете» свет клином сошелся? – взорвалась, наконец, Таранич. Довела кровинушка.
– Да, сошелся!
– Брысь отсюда, чтобы я тебя не видела! И попробуй только сессию завалить. Отправлю на вольные хлеба! И бариста под вокзалом в кофе-мобиле тебе небом в алмазах покажется! Забыла, как экзамены вступительные завалила из-за «Меты» своей? Я – помню!!!
Славка сокрушенно качнула головой, глазами, полными слез глянула на мать и обреченно проскрипела:
– Ну ма…
Вместе с ней, открываясь,
И в помещение влетел Иван Мирош, не обративший на присутствие посторонних ни малейшего внимания. И сразу устремился к столу.
– Ну, здравствуй, Мариша! – выпалил он.
– Явление Мироша народу? Польщена! – не растерявшись, фыркнула Марина.
– Явление – это твои действия, когда я не могу повлиять на ситуацию!
– Привет, - снова проскрипела Славка, похлопав ресницами.
Иван рассеянно взглянул на нее.
– Типа претензия? – Таранич сгруппировалась и воззрилась на Ивана.
– Да. Тебе Влад говорил, что я с ней работать не буду!
Марина бросила быстрый взгляд на дочку. Та, судя по выражению лица, уши навострила. Причем основательно. Смотрела во все глаза на Мироша, но при этом прикидывалась цветком в кадке.
– Встала и вышла, - приказала Таранич-старашая дочери и перевела взгляд на Ивана. – А ты успокоился и сел!
– Мы еще поговорим! – уперто брякнула Славка и сбежала из кабинета раньше, чем мать успела ответить. Только дверь хлопнула.
– Испугалась, - буркнула Марина вслед, не сводя глаз со «своего» проблемного фронтмена. – Ну!
Он исполнять ее приказание не спешил.
Так и стоял перед ее столом, опершись на него руками и подавшись к ней корпусом. И взгляд, которым он пытался прожечь в ней дыру, пылал бешенством. Забавно. Настолько оживленным она его давно не видела. Пофиг, что оживленность была направлена против нее.
– Вы уже подписали договор с Полиной Штофель?
– Ты мне тут феноменами своими не хвастайся! – отозвалась Таранич.
– Я что? На марсианском разговариваю? Вы подписали договор?
– Ты и есть марсианин. В отличие от Штофель.
– Марина, мать твою! – рявкнул Иван и оторвался от стола. Сунул руки в карманы куртки и прошелся по кабинету. Ему казалось, он спутал реальности. И в этой шатаются стены – от недосыпа.
Сюда доехал на чистом адреналине. И моторчик внутри него работал на том же топливе.
Оказавшись у окна – в Киеве, в отличие от Одессы, по-прежнему светило солнце – он на мгновение прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. И уверенно сказал:
– Я с ней работать не буду.
– Да не вопрос! – ворвалось в его реальность. – Свой договор внимательно читал?
– Могу разорвать и его, - процедил он сквозь зубы. – Если ты не разорвешь тот, который заключила со Штофель!
– Как всегда, невнимательно, -
– Плевать. Заплачу тебе любые неустойки и свалю. Не буду я работать с ней, слышишь? Тебя Влад предупреждал, что не буду.
Марина некоторое время рассматривала его возмущенное лицо, сделав вид, что отвлеклась на происходящее онлайн, и, не глядя на Мироша, сказала:
– Изучи контракт, - прозвучало почти по-матерински. – И изучи остаток своего счета.
– Изучу, не сомневайся. Сегодня же свяжусь с юристами. Только ответь мне на один вопрос. Единственный. Нахрена ты в угол меня загоняешь?
– Я? – икнула Рыба-молот. – Я яйца твои спасаю. В который раз. А ты снова сопли распускаешь.
– Оставь мои яйца в покое! Поверь, в присутствии Штофель они быстрее отвалятся.
– Мне похрену!
– Похрену?
– Не надо делать из меня дьявола во плоти, - явственно фыркнула Таранич. – Твои яйца – это твои проблемы. А дурам-фанаткам плевать, в какой октаве ты вопишь свои тексты.
Включая дуру, которая была ее собственной дочерью. Славка с младых ногтей с ума сходила по Мирошу. Ее страсть походила на какое-то наваждение. Всю комнату обвешала плакатами с «Метой». Он не сходил с экрана ее монитора и с обоев телефона. Мирош был тогда повсюду – на работе, на улицах, везде. Даже в собственном доме.
Потом, когда они с Мирошниченко кантовали этого гениального обдолбанного отрока не куда-нибудь, а за океан, Славка слегка поутихла, даже за ум взялась, но недолго музыка играла.
Стоило «Мете» собраться с силами, и ее ненормальное чадо снова ищет приключений на свою сраку. И уж кто-кто, а Мирош эти приключения находить был мастер. Еще не хватало, чтобы собственный ребенок с ним связался. Тогда и правда в пору кастрировать, а жаль – он по-прежнему оставался не самым плохим капиталовложением.
Между тем, отрок, пусть сейчас и не обдолбанный, но явно невменяемый, упрямо мотнул головой и тихо сказал:
– Мне не все равно, ясно? Ты ее хоть помнишь-то, а?
– Я в курсе, что такое Ю-туб, - скривилась Таранич. – А тебе бы тоже не мешало пересмотреть. Вспомнить.
– У меня с памятью все нормально. Не забыл, как играла эта… коза консерваторская. Пресно, неинтересно. Ее мужик бабла тебе отвалил, что ли?
– Хреново у тебя с памятью, - зло брякнула Рыба-молот, а ее глазки в свою очередь принялись прожигать в нем дыру, - что в твоем случае неудивительно. В общем так. Сейчас валишь отсюда домой и ведешь себя, как пай-мальчик. Ты понял?
– Это ты меня не поняла! Я не могу с ней играть. Это ничем нормальным не закончится. Ни для меня, ни для нее. И, соответственно, для тебя. Давай, расскажи мне, как много ты сделала для нас! А я тебе расскажу, сколько ты на нас заработала!