Послания Ивана Грозного
Шрифт:
благочестивым царям. Вот кто наши предстатели: Михаил, Гавриил и
другие бесплотные силы; молятся же за нас перед Богом пророки,
апостолы, святители и мученики, добродетельные и святые и молчальники
– мужчины и женщины. Вот кто предстатели христиан! Смертных же
людей, которых можно было бы назвать предстателями, мы не знаем: это
название не только не подобает нашим подданным, но неприлично и нам,
царям, - хотя мы и носим порфиру, украшенную
же мы тленны [смертны] и подвержены человеческим немощам. Ты же не
стыдишься именовать изменников и смертных людей покровителями, хотя
Христос говорил в святом Евангелии: «То, что для людей высоко, для Бога
– мерзость». Ты же приписываешь изменникам, смертным людям не только
человеческое величие, но и Божью славу! Подобно эллинам, ты в
умоисступлении и неистовстве чтишь изменников, избирая их по своей
страсти, как эллины чтили своих богов! Одни резали и всячески мучили
себя в честь богов; другие, уподобляясь богам, предавались всяким
страстям, как говорил божественный Григорий: они поклонялись скверне и
жестокости; так и тебе подобает. И так же как они разделили участь своих
прескверных богов, так и тебе следует разделить страдания твоих друзей-
изменников и вместе с ними погибнуть. Так же как эллины называли
скверных людей богами, так и ты неподобающим образом именуешь
смертных людей мучениками, и поэтому следует и тебе устраивать в честь
их праздники, плясать и гудеть, резать и мучить себя. Делай то же, что
эллины: пострадай, как они, празднуя в честь своих мучеников! (Света же во
тму прилагати не тщуся... мучеников своих в праздники страдати.
– Царь отвечает на
обвинение Курбского, что он «прелагает свет во тьму» (т. е. выдает свет за тьму), и на
вопрос, «чем прогневали» его «христианские предстатели». Из ответа царя ясно, что
этим термином Курбский обозначает казненных бояр, а не самого царя, как понял это
место Кунцевич, видя здесь звательный падеж: «предстателю» (Курбский, Соч., стлб. 2;
ср. Штелин, ук. соч., стр. 22, с). Царь считает недопустимым именование
«предстателями» (покровителями, защитниками) простых смертных и сравнивает за это
Курбского с язычниками.).
А что ты писал, будто бы «эти предстатели покорили и подчинили
прегордые царства, под властью которых были ваши предки», - это
справедливо, если речь идет об одном Казанском царстве, под Астраханью
же вы не только не воевали, но и в мыслях не были. А насчет бранной
305
храбрости снова могу тебя уличить во лжи. О, безумие!
надменный! Предки ваши, отцы и дяди были так храбры и мудры, что вам
и во сне не сравняться с ними, и шли в бой не так, как вы, -не по
принуждению, а по собственной воле, и такие храбрые люди в течение
тринадцати лет до нашего возмужания не могли защитить христиан от
варваров! Скажу словами апостола Павла: «подобно вам, буду хвалиться;
вы меня к этому принуждаете, ибо вы, безумные, терпите власть, когда вас
объедают, когда бьют вас в лицо, когда превозносятся; я говорю это с
досадой». Всем ведь известно, как жестоко пострадали православные от
варваров - и от Крыма, и от Казани: почти половина земли пустовала, А
когда мы, с Божьей помощью, начали войну с варварамиг когда в первый
раз послали на Казанскую землю своего воеводу, князя Семена Ивановича
Никулинского с товарищами, вы все говорили, что мы посылаем их в
наказание, в виде опалы,, а не для дела. Какая же это храбрость, если вы
считаете службу за опалу? Так ли следует покорять прегордые царства?
Бывали ли такие походы на Казанскую землю, когда бы вы ходили по
желанию, а не по принуждению? Когда же Бог оказал нам свое милосердие
и покорил христианству этот варварский народ, то и тогда вы настолько не
хотели воевать с нами против варваров, что из-за вашего нежелания к нам
не явилось более пятнадцати тысяч человек! ( А еже писал и то, бутто те
«предстатели предгордыя царства разорили... с нами тогда не быша!
– Царь указывает
вначале на неудачи в борьбе с Казанью во время его детства и «боярского правления»
(тринадцать лет царь отсчитывает, повидимому, от своего рождения до конца
«боярского правления», - ср. прим. 23). Первая «посылка» С. И. Пункова-Микулинского
на Казанскую землю относится, очевидно, к 1545 г. (ПСРЛ, XIII, 146, 445 - 446). В 1550
г. происходил новый (неудачный) поход на Казань; в 1551 г. по приказу Ивана Грозного
стала строиться напротив Казани русская крепость Свияжск. Взятие Казани произошло
осенью 1552 г. Слова царя: «боле пятинадесять тысещь, вашего ради нехотения, с нами
тогда не быша», были истолкованы Н. Костомаровым, как утверждение, что под
Казанью (в 1552 г.) было не более 15 000 воинов. Костомаров видел в этом вопиющее
искажение истины, доказывая на основании других источников (Морозовский
летописец, Курбский), что в действительности в казанском походе участвовало 120 -