Посланница преисподней
Шрифт:
И со смехом увернулся от дружеского подзатыльника:
— Не подначивай!
За их спинами раздался тяжёлый вздох. Оба обернулись и увидели, что Вир встал и, пройдя через шканцы, спустился по лестнице, что вела вниз, к каютам.
— Что такое с его девушкой? — шёпотом спросила Ариэлла. — Вирлисс сам не свой.
Эет вздохнул.
— Лучше не спрашивай, Рири. Душа в её тело не возвращается. А почему… прости. Я не могу объяснить.
Ариэлла задумчиво посмотрела вслед вампиру.
—
Эет смешливо фыркнул себе под нос.
— Даже не знаю, позавидовать тебе или посочувствовать, Рири…
Она лукаво улыбнулась.
— Ни завидовать, ни сочувствовать пока нечему, Эт. — И вдруг, подойдя вплотную, шутливо толкнула Эета, опрокинув на доски рундука. Опёршись коленом о край ларя, суккуб склонилась над молодым человеком. Её чёрные глаза смеялись. — А ты, лич? — одними губами спросила она. — Много знаешь о верности? Ты же никогда не рассказывал мне о своей девушке.
— Рассказать? — с любезной улыбкой поинтересовался юноша.
Ариэлла наклонилась ещё ниже — взметнув крылья вверх, чтобы не царапать ими доски палубы. Эет залюбовался бликами последнего света на острых шипах.
Он не злился на Ариэллу, ему было смешно. Обвинять её в испорченности, называть распутницей — так же некорректно, как обвинять его в людоедстве.
Он понимал: для баронессы такое поведение — игра. Суккуб дразнила, подтрунивала — и он сам спровоцировал её своей необдуманной шуткой. И, даже если бы сейчас дело дошло до постели, то и тогда для Рири всё осталось бы не более чем забавной проделкой.
— У тебя очень красивые крылья, — заметил молодой человек. — Похожи на тёмную бронзу.
Девушка довольно улыбнулась. Наверное, приняла комплимент за поощрение.
Её дыхание — нежное, лёгкое — коснулось лица, и Эет ощутил быстрый поцелуй. Словно бы поддаваясь на провокацию, он обнял Ариэллу и привлёк к себе.
— Это как понимать, Крылатая? — шепнул он на ухо девушке — колыхнулась тёмная пушистая прядка её локона. — Ты передумала и выходишь за меня замуж?
Ариэлла фыркнула и вывернулась из его рук. Эет смеялся, наблюдая за её надутым видом.
— Ну вот… А я уже было начал облизываться…
— Да ну тебя, — буркнула Рири. — Шуток не понимаешь.
Эет посерьёзнел. Сел, подтянув колено к подбородку и обхватив руками.
— Понимаю. Ещё как понимаю. Просто не считаю любовь и верность поводами для них.
— Любовь… Верность… — демонесса скептически поджала губы. — Сколько пафоса…
Эет пожал плечами.
— Да никакого пафоса, Рири, — чуть устало вздохнул он. — Просто так и есть. Ты же не станешь шутить верностью Владыке, правда? И любовью к своей независимости?
Ариэлла чуть усмехнулась
— Какой ты…
— Какой?
— Умный. — Она помолчала и вдруг, повернувшись всем телом, выдала: — Но признайся, признайся честно: ты что, никогда не хотел повторить? Никогда? В тот раз… В тот раз мы все злились. Что-то друг другу доказывали… Иногда я думаю: как оно было бы — по-хорошему?
Эет вздохнул. Разговор подошёл к той черте, когда — по-хорошему — мужчине надо или уходить, или пускаться во все тяжкие.
Он молчал, глядя на Ариэллу. Она смотрела в упор, шальными дерзкими глазами, и зрачки пульсировали… он видел их пульсацию — чёрных в чёрной радужке… или нет? Он чувствовал эту пульсацию: как ток крови по сосудам, как удары сердца… или видел, как оно бьётся? Ариэлла вся была перед ним: искорка на ладони, крохотная, немыслимо жгучая — но такая слабая… Дунь — и потухнет. Исчезнет.
Он был и дыханием, и ладонью, и ветром над морем, и морем он был, и целым миром… Он мог впитать девушку в себя — её личность, её память, её тело и душу — принять в собственную бесконечность, растворить в себе…
Эет распахнул Силу, как крылья, окутывая Ариэллу — и нагнулся к губам…
Суккуб оттолкнула холодными ладонями. В глазах плескался ужас.
— Что случилось? — прикинулся удивлённым Эет. — Мне показалось, ты хотела моих поцелуев.
— Я… — Рири была бледнее пены морской. — Мне что-то нехорошо. Мне почудилось… Не знаю.
Эету стало совестно, словно он ударил ребёнка — только за то, что тот настырно выпрашивал конфету… Ведь для Рири близость имеет примерно ту же ценность и то же значение.
— Ты совсем больна, — мягко ответил он, бережно помогая девушке подняться. — Давай-ка я доведу тебя до каюты — и спать.
— Да, отведи… — слабо прошептала Ариэлла. — Но, прости, я действительно лягу спать. Накатило что-то… — девушка виновато улыбнулась. — Глупо получилось. Я тебя раззадорила — честно, сама не ожидала! — а тут какая-то непонятная болезнь…
— Да ерунда это всё. Выкини из головы. Я не сержусь.
Они добрели до коридора с каютами — золотое ореховое дерево с тёмными прожилками, хрустальные бра на стенах, дарившие приглушённый свет, малиновая дорожка…
— Ну вот, — Эет распахнул двери, пропуская Ариэллу в тёмную каюту. — Сладких снов, Крылатая. Завтра будешь как новенькая.
— Извини… — ещё раз покаялась демонесса. И вымученно улыбнулась: — Кажется, я должна буду тебе ночь.
— Да что за счёты, ерунда, — отмахнулся юноша. — Смешно, право слово. Рири, завтра утром мы, наверное, уже не увидимся: я отправлюсь готовиться к приёму твоего отца. А ты тут Виру не давай заскучать, занимай его разговорами… Когда Сегерик отбудет домой, я дам тебе знать.