После гегемонии. Что будет с ними и с нами

По своей структуре это старомодная книга. По сути, это работа отдельного ученого, не опирающегося на исследовательскую группу или крупномасштабное финансирование. Тем не менее за семь лет исследований и написания книги у меня накопился ряд институциональных долгов благодарности. На ранних этапах размышлений и чтения мне помогло то, что в 1977–1978 годах я был стипендиатом Центра перспективных исследований в области поведенческих наук, получив грант от Германского фонда Маршалла США. Большая часть исследования была проведена во время моей преподавательской деятельности в Стэнфордском университете до весны 1981 года и в Университете Брандейса с тех пор. Стэнфорд помог мне финансировать помощь в проведении исследований и поездку в Международное энергетическое агентство в Париже в 1981 году. Фонд Мазура для факультетских исследований в Брандейсе выделил средства на фотокопирование рукописи и ее распространение среди коллег. Благодаря академическому отпуску, щедро предоставленному

Университетом Брандейса на 1983–1984 учебный год, я смог полностью посвятить себя подготовке окончательного варианта рукописи в период с июня 1983 по январь 1984 года. Колледж Уэлсли позволил мне пользоваться своей удобной и хорошо организованной библиотекой и компьютерной системой для работы с текстом, что значительно ускорило мою работу. Сотрудники библиотеки и компьютерного центра были очень полезны. За всю эту поддержку я очень благодарен.

Общая аргументация этой книги никогда ранее не появлялась в печати, хотя статья «Спрос на международные режимы», опубликованная в журнале International Organization, Spring 1982, содержит ранние версии некоторых основных идей глав 5–6. Тема части III – взаимодополняемость гегемонии и сотрудничества на практике – также впервые представлена здесь, но некоторые материалы по конкретным случаям уже публиковались ранее. Глава 8 основана на работе «Гегемонистское лидерство и внешнеэкономическая политика США в “длинное десятилетие” 1950-х годов», опубликованной в книге «Америка в меняющейся мировой политической экономии» (Нью-Йорк: Лонгман, 1982) под редакцией Уильяма П. Эйвери и Дэвида П. Рапкина.

В работе над этой книгой также принимали участие десятки друзей, студентов и коллег, не являющихся сотрудниками института, – настолько много, что я воздерживаюсь от попытки перечислить их всех, чтобы случайно не исключить некоторых. Ранние версии нескольких глав, в черновом варианте или в виде ранее опубликованных статей, были распространены среди многих политологов и экономистов, и я получил множество полезных замечаний, все из которых я серьезно рассмотрел и многие из которых привели к изменениям. Готовность ученых уделять время и интеллект, чтобы помочь друг другу улучшить качество своей работы, – одна из наиболее благоприятных черт современной академической жизни. К счастью для меня, в области международной политической экономии работает большое количество очень талантливых и щедрых людей.

Роберт Кеохейн в 2015 году

Я хочу поимённо упомянуть небольшое количество людей, которые внесли особый вклад. Карен Бернштейн и Шэннон Салмон успешно выполняли функции ассистентов исследователей, собирая материал, использованный в главах 8—10. Я поделился многими ранними, еще не изданными черновиками с Хелен Милнер. Я благодарен ей как за то, что она предложила острую критику, так и за то, что она не отказалась от проекта, даже когда мои предварительные аргументы могли показаться безнадежно искаженными и запутанными. Джозеф Най, мой близкий друг и бывший соавтор, был ценным источником как интеллектуальной перспективы, так и моральной поддержки. Винод Аггарвал, Роберт Аксельрод, Джеймс Капорасо, Бенджамин Коэн, Роберт Гилпин, Питер Гуревич, Лия Хаус, Гарольд Якобсон, Питер Катценштейн, Наннерл Кеохейн, Дэвид Лайтин, Хелен Милнер, Джозеф Най, Сьюзен Моллер Окин, Роберт Патнэм и Говард Сильверман прочитали все или значительную часть предпоследнего варианта и дали мне ценные комментарии.

Не менее важны и старшие ученые, которым я стремился подражать: творческие люди, которые уважают молодых мыслителей и заботятся о них, отказываясь прятаться за репутацией и титулами. Эти интеллектуалы готовы предлагать новые идеи и подвергать их тщательному анализу. Зная, что социальная наука развивается не столько путем суммарного перебирания фактов, сколько путем диалектического противостояния идей, они не боятся быть раскритикованными или даже оказаться неправыми. К числу таких наставников я отношу, в частности, Александра Джорджа, Эрнста Хааса, Альберта Хиршмана, Стэнли Хоффмана, Чарльза Киндлбергера, Роберта Норта, Раймонда Вернона и Кеннета Уолтца – самых разных ученых, которых объединяет лишь их плодовитое воображение, интеллектуальная честь и бодрость духа и ума.

Двух человек, которые вдохновляли меня, уже нет в живых. Один из них – Фред Хирш, изобретательный политэкономист, автор книги «Социальные ограничения роста» и великий человек, который умер слишком молодым. Другой – Роберт Э. Кеохейн, мой отец. Хотя он обладал мощным интеллектом, он никогда не создавал крупных научных трудов; но воспоминания о широте и богатстве его знаний и его абсолютной честности до сих пор служат мне предостережением от поверхностности и оппортунизма.

Остальные члены моей ближайшей семьи внесли значительный вклад в это предприятие. Моя мать, Мэри П. Кеохейн, на протяжении более сорока лет обеспечивала меня синергетическим сочетанием материнской любви, моральных наставлений и интеллектуального стимулирования. Она продолжает поддерживать меня, критиковать и служить примером для подражания. Забота о будущем моих детей укрепляет мою веру в актуальность

понимания сотрудничества в мировой политике; но они сами чаще напоминают мне, что иногда наука должна быть подчинена веселью. Наннерль Оверхолсер Кеохейн, моя жена, сыграла настолько важную и многогранную роль, что мне трудно передать ее значение. Ее собственные работы задают высокий стандарт глубины исследования, ясности изложения и изящества стиля. Ее достижения на посту президента колледжа наполняют меня восхищением и подкрепляют мою решимость максимально использовать счастливую жизнь в науке, которую делают возможной преданные своему делу люди, занимающие такие должности. Ее критика моих работ и высокие ожидания от них побуждают меня к еще большим усилиям. Помимо всего прочего, она была для меня источником любви, моральной поддержки и домашнего уюта.

Уэлсли, Массачусетс, январь 1984 года

С тех пор как был отменен «железный закон заработной платы», экономика перестала быть «мрачной наукой». Экономисты больше не считают, что большинство людей должны существовать на уровне прожиточного минимума, а, напротив, утверждают, что возможно постепенное улучшение материальных условий жизни человека. Однако в то время как экономика стала более жизнерадостной, политика стала более мрачной. Двадцатый век стал свидетелем огромной экспансии реального и потенциального международного насилия. В мировой политической экономии возможности для конфликтов между правительствами увеличились, поскольку расширилась сфера действия государств. Самые большие опасности для мировой экономики, как и для мира во всем мире, кроются в политических конфликтах между государствами.

В изучении политики, пожалуй, ничто не кажется таким мрачным, как писанина о международном сотрудничестве. Действительно, когда я сказал своей подруге и бывшей учительнице, что собираюсь написать книгу на эту тему, она ответила, что это должна быть короткая книга.

«Или ты планировал очень крупный шрифт и широкие поля, чтобы оправдать твердую обложку?» – сказала она.

Я мог бы ответить, что в моей книге также будут обсуждаться разногласия – гораздо более распространенная черта мировой политики. Однако проблема значительно глубже. Международное сотрудничество между развитыми индустриальными странами после окончания Второй мировой войны было, вероятно, более масштабным, чем международное сотрудничество между крупными государствами в любой сопоставимый по продолжительности период истории. Безусловно, масштабы и сложность усилий по координации экономической политики государств были выше, чем в период между двумя мировыми войнами или в столетие до 1914 года. И все же сотрудничество остается скудным по сравнению с разногласиями, потому что быстрый рост международной экономической взаимозависимости с 1945 года и все более активное участие правительств в функционировании современной капиталистической экономики создали больше точек потенциального трения. Взаимозависимость может передавать как плохие, так и хорошие влияния: безработица и инфляция могут экспортироваться так же, как рост и процветание. Американские сталелитейщики могут потерять работу из-за субсидий европейским производителям стали со стороны Европейского экономического сообщества и европейских правительств; высокие процентные ставки в США могут сдерживать экономическую активность за рубежом.

Взаимозависимость заставляет демократические правительства расширять поле своей деятельности, чтобы защитить своих граждан от колебаний мировой экономики. Когда эта государственная активность принимает форму стремления переложить расходы на адаптацию на иностранцев, возникает международный разлад. Таким образом, даже рост абсолютного уровня сотрудничества может обернуться разногласиями, поскольку рост взаимозависимости и вмешательство государства создают больше возможностей для политических конфликтов. Как в «Алисе в Стране чудес», чтобы стоять на месте, может потребоваться бежать быстрее. Ученые не должны ждать, пока сотрудничество станет правилом, а не исключением, прежде чем изучать его, поскольку незнание того, как развивать сотрудничество, может привести к разногласиям, конфликтам и экономическим катастрофам еще до того, как у сотрудничества появится шанс на победу.

Эта книга посвящена тому, как было и может быть организовано сотрудничество в мировой политической экономике при наличии общих интересов. Она не концентрируется на вопросе о том, как можно создать фундаментальные общие интересы между государствами. Таким образом, две темы, которые с полным правом могли бы быть рассмотрены в книге о международном экономическом сотрудничестве, не рассматриваются систематически: я не исследую, как экономические условия влияют на модели интересов, и не изучаю влияние идей и идеалов на поведение государств. Теория, которую я разрабатываю, принимает существование взаимных интересов как данность и рассматривает условия, при которых они приведут к сотрудничеству. Я начинаю с предпосылки, что даже при наличии общих интересов сотрудничество часто не удается. Моя цель – выявить причины таких неудач и редких успехов в надежде улучшить наши возможности по поиску лекарств.