После гегемонии. Что будет с ними и с нами
Шрифт:
Как бы ни была ценна концепция идеологической гегемонии, помогающая нам понять, что такое подчинение, ее следует использовать с некоторой осторожностью. Во-первых, не следует полагать, что лидеры второстепенных государств обязательно являются жертвами «ложного сознания», когда принимают идеологию гегемонии, или что они представляют собой небольшую паразитическую элиту, которая предает интересы нации ради своих собственных эгоистических целей. Полезно напомнить себе, как это сделал Роберт Гилпин, что и во время Pax Britannica, и во время Pax Americana страны, отличные от гегемона, процветали, причем многие из них росли быстрее, чем сам гегемон. В некоторых условиях – не обязательно во всех – это может быть не только в собственных интересах периферийных элит, но и способствовать экономическому
Мы также можем позволить себе усомниться в том, что идеологическая гегемония столь же устойчива на международном уровне, как и внутри страны. Мощная идеология национализма доступна гегемону не за пределами его собственной страны, а скорее для его врагов. Противники гегемонии часто превращают национализм в оружие слабых, а также пытаются изобрести космополитические идеологии, которые делегитимизируют гегемонию, такие как существующая идеология нового международного экономического порядка, вместо того чтобы идти на поводу у легитимизирующих идеологий. Таким образом, потенциал для вызова гегемонистской идеологии существует всегда.
Выводы
Утверждения об общей обоснованности теории гегемонистской стабильности часто преувеличены. Доминирование одной великой державы может способствовать порядку в мировой политике при определенных обстоятельствах, но оно не является достаточным условием, и нет достаточных оснований полагать, что оно необходимо. Однако и реалистские, и марксистские аргументы в пользу гегемонии позволяют сделать ряд важных выводов, которые будут учтены при интерпретации в части III функционирования и упадка гегемонистского сотрудничества.
Гегемония сложным образом связана с сотрудничеством и с такими институтами, как международные режимы. Успешное гегемонистское лидерство само по себе зависит от определенной формы асимметричного сотрудничества. Гегемон играет особую роль, обеспечивая своим партнерам лидерство в обмен на почтение; но, в отличие от имперской державы, он не может устанавливать и применять правила без определенного согласия со стороны других суверенных государств. Как показывает межвоенный опыт, само по себе материальное доминирование не гарантирует ни стабильности, ни эффективного лидерства. Более того, гегемон может быть вынужден вкладывать ресурсы в институты, чтобы гарантировать, что предпочитаемые им правила будут определять поведение других стран.
Гегемония может способствовать сотрудничеству, а гегемоны нуждаются в сотрудничестве для выработки и соблюдения правил. Гегемония и сотрудничество не являются альтернативами; напротив, они часто находятся в симбиотических отношениях друг с другом. Чтобы проанализировать отношения между гегемонией и сотрудничеством, нам нужна концепция сотрудничества, которая должна быть не сиропно-сладкой, а несколько терпкой. Она должна учитывать тот факт, что в мировой политике всегда возможно принуждение и что конфликты интересов никогда не исчезают даже при наличии важных общих интересов. Как мы увидим более подробно в следующей главе, сотрудничество следует определять не как отсутствие конфликтов – что всегда является по крайней мере потенциально важным элементом международных отношений, – а как процесс, предполагающий использование разногласий для стимулирования взаимной выгоды.
Часть II
Теории сотрудничества и международные режимы
Глава четвёртая
Сотрудничество и международные режимы
Гегемонистское лидерство может помочь создать модель порядка. Сотрудничество не противоречит гегемонии; напротив, гегемония зависит от определенного вида асимметричного сотрудничества, которое успешные гегемоны поддерживают и сохраняют. Как мы увидим более подробно в главе 8, современные международные экономические режимы были созданы под эгидой Соединенных Штатов после Второй мировой войны. При объяснении создания международных режимов гегемония часто играет важную, даже решающую роль.
Однако актуальность гегемонистского сотрудничества для будущего вызывает сомнения. В главе 9 показано, что в настоящее время Соединенные Штаты имеют меньший перевес
Эта перспектива поднимает вопрос о сотрудничестве «после гегемонии», который является центральной темой данной книги и особенно теорий, разработанных в части II. Она также возвращает нас к важнейшему противоречию между экономикой и политикой: международная координация политики представляется весьма полезной во взаимозависимой мировой экономике, но сотрудничество в мировой политике особенно затруднено. Одним из способов ослабить это напряжение было бы отрицание предпосылки, что международная координация экономической политики является ценной, если предположить, что международные рынки будут автоматически давать оптимальные результаты. Решающим возражением против этого аргумента является то, что в отсутствие сотрудничества правительства будут вмешиваться в работу рынков в одностороннем порядке, преследуя свои собственные интересы, что бы ни говорили либеральные экономисты. Они будут вмешиваться в работу валютных рынков, вводить различные ограничения на импорт, субсидировать благоприятствуемую отечественную промышленность и устанавливать цены на такие товары, как нефть. Даже если допустить сотрудничество для поддержания свободных рынков, но не принимать никаких других форм координации политики, можно возразить, что, скорее всего, произойдет экологический провал рынка. Субоптимальные результаты сделок могут быть результатом по целому ряду причин, включая проблемы коллективных действий. Поверить в то, что свободные рынки обязательно приводят к оптимальным результатам, было бы идеологической ошибкой.
Отбросив иллюзию, что сотрудничество никогда не имеет ценности в мировой политэкономии, нам придется смириться с тем, что его очень трудно организовать. Одним из выходов было бы впасть в фатализм – принять разрушительный экономический конфликт как результат политической фрагментации. Хотя это логически обоснованная позиция для тех, кто верит в теорию гегемонистской стабильности, даже самый влиятельный ее теоретический защитник уклоняется от ее мрачных нормативных последствий. Здесь мы не придерживаемся фаталистической точки зрения. Не игнорируя трудности, с которыми сталкиваются попытки координировать политику в отсутствие гегемонии, эта книга утверждает, что негегемонистское сотрудничество возможно и что ему могут способствовать международные режимы.
Приводя этот аргумент, я буду проводить различие между созданием международных режимов и их поддержанием. В главе 5 я попытаюсь показать, что при достаточной важности общих интересов и соблюдении других ключевых условий сотрудничество может возникнуть, а режимы могут быть созданы без гегемонии. Однако это не означает, что режимы могут создаваться легко, и уж тем более не означает, что современные международные экологические режимы возникли именно таким образом. В главе 6 я утверждаю, что международные режимы легче поддерживать, чем создавать, и что признание этого факта имеет решающее значение для понимания того, почему они ценятся правительствами. Режимы могут сохраняться и продолжать способствовать сотрудничеству даже в условиях, которые не были бы достаточно благоприятными для их создания. Сотрудничество возможно после гегемонии не только потому, что общие интересы могут привести к созданию режимов, но и потому, что условия для поддержания существующих международных режимов менее требовательны, чем те, которые необходимы для их создания. Хотя гегемония помогает объяснить создание современных международных режимов, упадок гегемонии не обязательно симметрично ведет к их распаду.