После него
Шрифт:
13. Под звездами
В одной руке у Тимура мой бокал шампанского, другая стискивает мое бедро. Я прижимаюсь к нему плотнее и чувствую твердость в его брюках. Хочется тереться об нее, как похотливой кошке, наплевав на все приличия.
Запускаю пальцы в его волосы и приникаю к его губам, чувствуя, как начинает кружиться голова от такого знакомого вкуса.
Его рука нагло путешествует у меня под платьем, исследуя все не прикрытые трусиками нежные места. И между поцелуями
Внутри меня становится влажно, а когда его палец проникает туда, преодолевая легкое сопротивление сжатых мышц, меня прошивает захватывающей дух судорогой.
Сейчас мне не нужны никакие предварительные ласки и подготовка. Сейчас мне нужно, чтобы Тимур взял меня прямо здесь. Растянул под себя, трахнул как следует, не дав ни единой мысли задержаться в голове.
Даже мысли о том, как позорно я по нему скучала, изо всех сил отгоняя это чувство, не признаваясь в нем даже самой себе. И как меня захлестывает желание и радость от того, что его руки прикасаются ко мне, от того, как резко и часто он дышит, от того, как его взгляд пронзает меня насквозь.
Я распахиваю его рубашку, обрывая с нее парочку пуговиц, со стоном провожу острыми ногтями по заросшей темными зарослями груди, еле удерживаясь от того, чтобы вонзить их в его горячую кожу, пор-р-рвать ее на кровавые полосы, впиться клыками в свежее дымящееся мясо.
Во мне клокочет безумие, я сама это понимаю, но не хочу ничего с ним делать. Прикусываю нижнюю губу Тимура до крови — и получаю в ответ такой же животный горловой рык.
Бокал с шампанским летит в сторону, с еле слышным звоном разбиваясь о палубу.
Вторая рука получает свободу — чтобы мять мою грудь под шелестящей тканью. Искать твердый сосок, выкручивать его до боли.
Я вскрикиваю и разукрашиваю его грудь десятью красными полосами.
В ответ Тимур резко задирает мое платье прямо до пояса, и уже два пальца врываются внутрь меня. Закусываю губу и пережидаю острую волну горячей дрожи, пробежавшей по всему телу.
Но мне мало его пальцев! Мое тело жаждет невыносимой наполненности, которую дает только его член. Поэтому нетерпеливыми пальцами расстегиваю его ширинку и со вздохом облегчения обхватываю упругий ствол ладонью.
Это странное чувство — будто именно такого движения, такого ощущения пульсирующей в руке горячей плоти и не хватало мне для счастья. По телу растекается тепло и спокойствие, в вены впрыскивается супердоза окситоцина.
— Трахни меня, — выдыхаю я, глядя прямо в темные, еще темнее окружающей ночи его глаза. — Трахни меня как свою…
Не договариваю, потому что Тимур запечатывает мне рот голодным хищным поцелуем. Член в моей руке становится каменно-твердым, и его хочется сжать изо всех сил, чтобы проверить, испытать эту твердость.
Пока мой язык сражается с языком Тимура в яростной битве, отвоевывая свою территорию и захватывая его, он достает презерватив и убирает мою руку, чтобы раскатать его по стволу.
Не могу не думать о том,
Надеюсь, тут нет камер!
Но эта мысль проскакивает слишком быстро, чтобы испортить мне настрой.
Потому что Тимур уже полностью готов, он подхватывает меня двумя руками, вжимает спиной во что-то твердое позади — и нанизывает на себя. Голой кожей спины я чувствую холодную гладкость стали, но внутри — внутри так горячо, словно меня заполняет жидкая лава.
Я обнимаю Тимура за шею, висну на нем, ахаю ему прямо на ухо и, в тот момент, когда он входит до конца, впиваюсь в его шею ртом, чтобы заглушить громкий стон.
Он приподнимает меня и опускает обратно, заставляя вновь и вновь растягиваться для него как я и мечтала. Медленно, хоть я и мокрая — но я все еще не привыкла к настолько… объемному органу внутри себя.
Могла бы. Но прошлая ночь так далеко, словно была десять лет назад и все заново, все внове, все как в первый раз.
Запах соли, краски, дерева, чего-то смолянистого, брезента, которым укрыты спасательных шлюпки, железа и — совершенно дурманящий аромат мужчины, который я слизываю с его кожи.
— Смотри на меня, — велит Тимур, и я резко откидываю голову, ударяясь затылком о стальную опору позади.
В темноте почти не видно глаз — но взгляд, о, его взгляд ощущается всей кожей, для этого достаточно и света звезд, который обрушивается нас, пронзая своими острыми иглами.
Я обхватываю Тимура ногами за пояс, скрещиваю лодыжки на пояснице, плотно вжимаюсь в него, но это только замедляет его движения. А я хочу быстрее! Хочу бури! Хочу нетерпения!
Он чувствует мое лихорадочное нетерпение и выходит из меня, опускает на палубу, но не дает одернуть платье, хоть я и собираюсь это сделать. Вместо этого разворачивает спиной к себе, давит на поясницу, прогибая до предела, и врывается сзади, жестко ударяя крепкими бедрами.
Так он входит глубже, и я, упираясь ладонями в стальную поверхность, прикусываю губы, чтобы не закричать в голос. Над водой голоса разносятся далеко, я рискую порадовать всех, кто на палубу ниже и выше нас.
Хотя шум волн заглушает даже влажные шлепки, с которыми сталкиваются наши тела, все равно я чувствую, что мы слишком громкие — наше судорожное дыхание, непроизвольные стоны, хрипение, вырывающееся из глотки Тимура.
14. Босиком
Тимур таранит меня безжалостно и сильно, выходя почти до конца и вонзаясь обратно резкими ритмичными движениями. Я едва держусь на ногах, голова кружится и, кажется, с минуты на минуту я потеряю сознание от переизбытка ощущений.
Его ладонь хлестко шлепает меня по заднице, добавляя в фейерверк ощущений горящую кожу и колючие искры, взрывающиеся в мышцах. Долго вытерпеть такое я не смогу. Это чересчур! Я сорвусь и улечу в космос. Или вывернусь наизнанку. Или…
Не знаю, что. Но я так больше не могу!