После поцелуя
Шрифт:
– Послушайте, Уоринг, – парировал Дуглас, вскочив на ноги и вытягиваясь в полный рост – примерно до носа Салливана. – Просто делайте то, за что мы вам заплатили – тренируйте Зефир, и оставьте нас в покое. Оставьте у себя картину своей матери и другие безделушки. Но Тибби не для вас.
Она на самом деле рассказала все брату. Засунув подальше свое раздражение и понимание того, что мальчик привел убедительный довод, Салливан посмотрел на него.
– Лорд Дуглас, – намеренно подчеркнул он, стараясь говорить тихо и спокойно, – я не собираюсь разрушать собственную репутацию у вашего сословия, дурачась с одной из
– О. Ну тогда хорошо.
– Ммм. Что-нибудь еще?
– Так как вы спросили… не совершайте больше краж. Так как мы знаем о ваших намерениях и молчим об этом, то мы так же виноваты, как и вы.
– Тогда сообщи обо мне. – Во всяком случае, начинало казаться, что это единственный верный способ, которым он сможет привлечь внимание Данстона.
– Не хочу.
Очевидно, это окончится ничем.
– Тогда я заявляю, что мы в безвыходном положении. А теперь, не думаешь ли ты, что тебе следует вернуться домой перед тем, как кто-нибудь хватится тебя?
Лицо мальчика ярко покраснело.
– По правде говоря, я раздумывал, не смогу ли я помочь вам с лошадьми сегодня утром.
Салливан приподнял бровь.
– Прошу прощения?
– Ну, дело в том, знает ли, что вы очень знамениты, и все остальные парни в университете позеленеют от зависти, когда узнаю, что я получал указания от самого Салливана Уоринга.
С тем, чтобы они смогли учиться у него – пока сам он держится подальше от их сестер и дочерей. Салливан одернул себя. Он выучил этот урок давным-давно. Тем не менее, у паренька есть храбрость. И он может обрести какое-то преимущество над Изабель, что может обернуться в его пользу. Уоринг пожал плечами.
– Оставь свой сюртук здесь. Может быть, у тебя и есть желание поработать в конюшне этим утром, но сомневаюсь, что ты захочешь выглядеть – и пахнуть – как она.
Дуглас усмехнулся.
– О, это великолепно, старина.
Это означало еще больше неприятностей; вот что это было. Салливан понимал это. И, точно так же, как и с тех пор, когда он впервые взглянул на Изабель Чалси, он решил шагнуть им навстречу. По крайней мере, в эти дни жизнь стала более интересной.
– Оливер, с вашей стороны очень щедро и заботливо сделать такое предложение, – проговорила Изабель, положив еще один кусочек сахара себе в чай, – но у меня нет желания покидать Лондон посреди Сезона.
– Даже ради развлечений Брайтона? – настаивал лорд Тилден. – Пригласите с собой кого хотите. Мой отец дал разрешение устроить прием гостей, который может продлиться следующие две недели.
– Я скорее предпочту остаться здесь, – ответила она, рискнув бросить взгляд в окно гостиной только тогда, когда Оливер уронил ложку и наклонился, чтобы поднять ее.
Она не смогла увидеть ничего, что могло бы происходить во дворе конюшни. За последние три дня она практически не видела Зефир, не говоря уже о ее тренере. Очевидно, Оливер вычислил расписание Салливана, потому что приходил с визитом каждое утро как раз перед тем, как должен был приехать мистер Уоринг, оставался вплоть до его отъезда, а затем тащил ее на то или иное развлечение, которое длилось как раз все то время, когда начиналась и заканчивалась утренняя тренировка Зефир.
Каковы бы ни были ее
– Есть какая-то определенная причина, по которой Лондон внезапно стал так дорог вам? – небрежно спросил Оливер. – Когда я упомянул об экскурсии с друзьями несколько недель назад, вы, казалось, были в восторге от этой идеи.
– Что ж, теперь, когда Сезон начался, я так великолепно провожу время, что изменила свое мнение. – Когда он снова открыл рот, девушка подняла руку. – Пожалуйста, Оливер. Я прекрасно знаю, почему вы хотите отправить меня в другое место, и, уверяю вас, в этом нет необходимости. И я не хочу больше говорить об этом.
Виконт вскочил на ноги, со стуком поставив на стол свои чашку и блюдце.
– Он появляется здесь каждый день.
Так же, как и ты, подумала Изабель.
– Это то, для чего мы наняли его, – вслух произнесла она. – Мне очень жаль, если вы не ладите между собой, но я наняла мистера Уоринга, не зная о вашей враждебности.
– И все же теперь, когда вы о ней знаете, вы все равно не отослали его прочь. Даже когда я порекомендовал идеально подходящую замену.
Филлип протестовал против предложенного Оливером Тома Барретта и его услуг еще сильнее, чем Дуглас. Девушка осторожно поставила собственную чашку на сервировочный поднос.
– Если вы собираетесь настаивать на этой… одержимости, Оливер, то я собираюсь попросить вас…
– Ты видела это? – Дуглас ворвался в комнату, распахнув дверь гостиной и едва не сбив с ног горничную, которая сидела за дверью. – О, вот как. Мои извинения.
– Видела что? – спросила Изабель, улыбнувшись его очевидному возбуждению. – И в чем, ради всего святого, у тебя испачканы все сапоги?
– В лошадином навозе, конечно же. Или в грязи. Не знаю наверняка. – С широкой ухмылкой Дуглас провел рукой по лицу, оставив там еще одну полосу этого вещества. – Пойди и посмотри.
По крайней мере, теперь у нее есть причина, чтобы отважиться выйти во двор конюшни. Конечно же, отец практически приказал ей делать это, но даже он не мог настаивать, чтобы Изабель проводила время с лошадью вместо поклонника. Подавив свое веселье, потому что Оливер выглядел заметно расстроенным, она взяла брата за протянутую руку и последовала за Дугласом через кухню.
– Знаешь, он позволил мне помогать ему, – трещал ее младший брат, счастливый, словно кошка в коробке с мышкой. – То, как он работает, завораживает. У него даже нет собственных шпор. И он использует кнут скорее для щекотки, просто чтобы напомнить животному о том, чего он хочет.
– Хотелось бы мне напомнить ему о некоторых вещах, – очень тихо прошептал Оливер.
– Прошу прощения? – переспросила Изабель, несмотря на то, что совершенно отчетливо расслышала его слова.
– Ничего, миледи. – Он улыбнулся. – Хорошо, что у мистера Уоринга есть кое-какие умения в обращении с лошадьми. В противном случае он мог бы вычищать стойла или доставлять овощи или что-то еще, что простолюдины делают за деньги.
Это прозвучало далеко недвусмысленно. Словно она нуждалась в напоминании, где располагалось чье-то место в обществе.