После развода. Другая дверь

Кариди Екатерина Руслановна

– Ну что вы, Илья Анастасович, - сказала она мягко. – Мы все просто хорошие знакомые.

Мужчина кивнул молча.

– И, кстати, - решила она продолжить, потому что это была правда. – У вас две новые работы. Очень хороши. Свежо.

– Ты заметила? – он резко повернулся к ней.

– Конечно.

Он шумно вздохнул, потом сказал, поведя плечами:

– Это ведь ты советовала Марьину обратить на них внимание? – и сам же оборвал, не дождавшись ответа.
– Нет. Молчи, - и вдруг сменил тему. – Я не сказал Марьину, что у

меня хранится его портрет твоей работы.

– И правильно сделали.

– Кстати, когда ты заберешь свои холсты?

– Как вернемся, в ближайшие несколько дней. Я сообщу заранее и приду за ними, когда вам будет удобно.

– Ты можешь приходить ко мне в любое время.

Илья подался ближе, отгораживая ее плечом.

– Спасибо, - сдержанно улыбнулась она, понимая, что надо прекращать, потому что Глеба сейчас прорвет, и сказала: - Илья Анастасович, мне кажется, у вас покупательница.

Тот обернулся прищурившись. Наталья была права, похоже, у него действительно нарисовалась покупательница. Илья был прежде всего прагматиком и ни за что не упустил бы такой шанс, ему пора было возвращаться к стенду.

Наталья хотела отойти, и вдруг он перехватил ее.

– Подожди. Еще два слова.

Она удивленно застыла, а Илья спросил, понизив голос:

– Скажи. Это ведь не ты позировала Лядову?

– Нет, конечно, - сказала она и теперь отошла уж точно.

А мэтр… Да, сейчас Илья Миньковский был именно мэтр, направился к своему стенду не спеша, вальяжной походкой.

– Я думал, он никогда не закончит, - процедил Глеб, когда она подошла. – О чем вы говорили с ним так долго?

Наталья мельком покосилась на Марьина и сказала, глядя Глебу в глаза:

– У Ильи Анастасовича в мастерской остались мои работы. Их нужно забрать. Сходишь со мной?

Взгляд у Глеба в тот момент был ужасно собственнический. Он прокашлялся и проговорил уже другим тоном:

– Это можно.

Марьин все это время наблюдал, скрестив руки на груди и поглаживая подбородок, а тут вдруг влез в разговор:

– Наталья Николаевна, у меня к вам будет одно дело. Но это позже.

Кивнул ей и отошел раньше, чем Глеб успел вызвериться на него.

Потом они сходили к Проше, а тот опять сиял и потирал руки, потому что продалось еще три картины, одна его и два ее натюрморта.

– Идут наши дела, Натка, - у Прохора глаза горели. – Идут в гору!

***

Хороший был день. Потом они еще гуляли по городу, наконец, когда, наступил вечер, осели в уютном ресторане. И вот там Глебу был звонок.

Он посмотрел на экран, нахмурился, номер был незнакомый. Но вызов принял:

– Слушаю, Покровский.

– Это Захар Проничев, - тон был ледяной.

Глеб кивнул Наталье, прикрыв гаджет ладонью:

– Я отойду на пару минут.

И вышел в холл.

Глеб видел, как Ната сразу подобралась и проводила его взглядом. Как своего мужчину. И от этого ширилось и дрожало что-то в груди.

Он вообще

рядом с ней дурел как подросток. Хотелось всех этих мужиков, тянувших к ней свои грязные лапы и мысли, порвать к чертям. Миньковского особенно, за то, что тот по какой-то причине считал, что она должна быть польщена его вниманием.

Кот лощеный. Привыкший получать все по щелчку пальцев. Глеб лопнул бы поперек шва, но не подпустил его на пушечный выстрел к Наталье. Потому что Илья свет Анастасович поработил бы ее, выжал все вдохновение, выпил весь ее свет досуха. Адаптировал под себя, сделал придатком. А потом?! Что потом бы с ней стало, с Натальей?

Но, к счастью, она на Миньковского не повелась, и Глеб был этому несказанно рад. Не пришлось ломать мэтру пальцы, выражаясь фигурально. Мера, конечно, крайняя, но если тот хоть чем-то посмел навредить Наталье…

Глупо все, да? Гон, как у оленя? Плевать, как это называлось.

Ему надо было оградить свою женщину от всех.

А тут был еще Данька. К сыну Глеб, конечно, не ревновал. Но опасался, что Даниил может чем-то обидеть Наталью. Сказать неприятное. Единственный, кто в этом плане хлопот не доставлял, - это Прохор Лядов. Ему Глеб безоговорочно доверял, Проша трясся за Наталью еще больше, чем он сам.

Просто когда мужику уже за пятьдесят, и он впервые находит свое счастье, он будет за него зубами рвать. И черту все выдуманные людьми правила. Но эти правила были важны для нее. Для Натальи. И он готов был дать ей это. Что угодно готов был ей дать.

Потому и терпел. И Миньковского, и Даньку.

А вот это вот чмо, муж ее бывший, который теперь висел на проводе. Его Глеб вообще за мужика не считал. А тот, похоже, решил веерить пальцы?! Ну-ну. Глеб нехорошо усмехнулся про себя.

Наконец дошел до холла и проговорил, прикладывая к уху гаджет:

– Я слушаю.

***

Захар еле дождался этого момента. И сейчас нервно сглатывал, подавляя душившее его глухое раздражение. Слышались шаги, отголоски музыки, далекие обрывки разговоров, шумы. Наконец остались только шаги и мужской голос.

Вот сейчас.

Знать, что его конкурент и личный враг спит с женщиной, которая была его женой? То бешенство, которое Захар все это время в себе давил, могло прорваться, однако он проговорил без эмоций:

– Я бывший муж Натальи.

На том конце раздалось:

– Я в курсе.

Ох, как в тот момент взревело что-то в груди.

– Это хорошо, - отрубил он жестко. – Потому что, если ты ее обидишь…

– Больше, чем ее обидел ты?
– перебил тот.

– Это не твое дело! – Захар все-таки взорвался криком, потом внезапно успокоился. – Обидишь ее, будешь иметь дело со мной.

И оборвал вызов.

Дальше уже ничего не имело смысла.

Он отшвырнул телефон и схватился обеими руками за лоб. Зарылся пальцами в волосы, с силой провел со лба до затылка и обратно. Закрыл глаза и медленно дышал. Проклятая дрожь.