Последнее интервью
Шрифт:
Как геофизик Куваев занимался специальными измерениями. И я понимала, что, действительно, это жуткая работа. Очень рискованная. Он и его команда садились на маленьких «аннушках» на дрейфующий лед. Асы-летчики и асы-геофизики. Измеряли приборами, что находится под дном Ледовитого океана. Причем это были такие короткие посадки и подъемы. Посидят, измерят, взлетают и опять садятся. Так продолжалось с утра и до ночи. А дальше они шли спать. И вот, когда он заканчивает письмо, обычно пишет: «Ты знаешь, летчики бунтуют, они устали, требуют, чтобы выключили свет». Они все вместе там в каком-то бараке спали, и наука, и
В одном из писем Олег мне писал: «Ты знаешь, за все прошлое лето я встретил одного-единственного комара, хотя объехал 600 километров по морю, лазал на горы, был на острове Врангеля и так далее. И комаров не было».
Столько в голове его рождалось мыслей. То под землю надо лезть, то нужно по какому-нибудь болоту вплавь переправляться. То он лодку гудроном поливал для путешествий по океану. И на этой утлой лодке, чтобы не видел портовый надзор, надо было выползти глубокой ночью. Потому что из Чаунской губы на таком суденышке не выпустили бы, там все-таки следили за порядком.
Я далеко с ним не плавала. Я боялась Олегу признаться, что не умею плавать. Могу по-собачьи только барахтаться возле берега. Я страшно боялась воды, потому что когда-то тонула в детстве, меня за волосы вытащили и едва откачали. И поэтому каждое плавание с ним было для меня на грани возможного. Выплывем – не выплывем. А он радовался жизни, греб и по Тихому океану, и по Северному Ледовитому. Где он только не плавал!
Однажды вечером я прихожу с работы в свой барак. Стук в дверь. Входит Олег и показывает телеграмму: «Умер отец». Ему нужно на похороны, а с билетами на Чукотке вечные проблемы. Я-то летала без билетов. Помашу самолету – меня сажают на рейс. И тут я говорю:
– Олег, я все-таки журналист. Хоть я еще новоиспеченный журналист, но я достану тебе билеты. Ты сиди здесь, в бараке, и жди. И я найду машину до Апапельгино, до аэропорта.
Я подняла на ноги райком партии. Достала ему бесплатные билеты. Но самое главное, я вырвала у кого-то машину, чтобы довезти вовремя до самолета.
Когда он забирал вещи, я увидела его комнату в «Рахмановке». Там были две кровати. Над одной висела фотография Куваева, над второй – другого человека, Сергея Гулина. Они делили комнату на двоих. Как это часто бывает, то дружили, то враждовали. На прощание он крикнул соседу:
– Серега, вот Бэлла, она только что приехала. Постарайся помочь ей там кой-что достать у наших хозяйственников. Потому что ей комнату дали, там надо обустроиться.
Им почему-то казалось, что жизнь моя была трудной. На самом деле все было наоборот. Это у них была очень сложная жизнь. А мое дело – достать машину и ехать на ней в какую-нибудь командировку, сделать репортаж, очерк, – это гораздо легче, чем искать золото. Сколько жизней положено было за это золото!
Так мы познакомились с Сергеем. Могу сказать, что на всю мою жизнь до конца, до самого последнего часа жизни в моей памяти останутся и Олег Куваев, и Сергей Гулин. Просто два совершенно удивительных человека. Я по-разному к каждому из них относилась. Это были люди, ни на кого не похожие. Настолько интересные, образованные. Они читали такие книги, о которых другие геологи даже не слышали. Знали работы зарубежных геологов. Они лезли во все самые невероятные экспедиции. Они тонули, проваливались в какие-то ущелья. С ними происходила масса каких-то вещей. И
Его величество Северный Ледовитый океан – он особенный. Подходишь к нему, и такое впечатление, что он дышит и разговаривает с тобой. И ты ощущаешь какое-то и свое величие, а не только этого океанища. Твое величие в том, что ты приехал сюда набираться мужества, всего самого лучшего, что может быть в мире. Земля эта так прекрасна!
Шефство
Я переселилась в свой барак. Он был на улице Сталина. Номер дома не помню, но номер телефона помню – 2-24.
Плитка – самое большое достижение цивилизации – была. Обыкновенная: четырехугольная, керамика. На ней я грела вилку и накручивала кудри. И у меня от этого всегда были обожженные руки.
У меня была раскладушка, она скрипела, буквально орала. Белье постельное я покупала каждую неделю, потому что не знала, где и как его стирать.
Мне все помогали устроиться на новом месте: и ребята из Гидрометцентра, и геологи. И, конечно, мой новый райкомовский друг.
На помойке нашли доски «сигнальные». Когда я работала, то плотно закрывала ими окна. Это был знак, что ко мне даже стучаться нельзя. А когда я не работаю, у меня два окна были нараспашку. Заходи – будет тебе кофе. На тумбочке стояли плитка и джезва. Чайник и ведро с водой. Каждый сам варил себе кофе.
– Хочешь строганину?
– Пожалуйста.
Залезай на один из подоконников. Там и оленина, и какая-нибудь рыба. Рыбу свежую я не ела никогда. Только соленую. Я и оленину полгода не ела. Я проехалась на оленях, и после этого просто не представляла, как я могу есть оленье мясо. Ела только красную икру, ее было много. Свежего засола.
А еще у меня стояла вазочка на тоненькой-тоненькой ножке. И каждый входящий приносил взятку – шоколадку небольшую. Я шоколад не ем теперь уже много лет, как уехала с Чукотки. 60 лет не ем шоколад, не выношу. На всю жизнь наелась.
У меня стоял столик такой маленький – столик-тумбочка. Я открывала дверцы и ноги туда вставляла в тапочках. И это у меня был рабочий стол.
Когда Олег уезжал и сказал Сергею Гулину: «Ты помоги Белке устроиться», – Гулин мне притащил чертежную доску. Положил на тумбочку, в которую я ноги засовывала. Так как она покато лежала, писать стало гораздо удобнее. Я не хотела брать. Зачем подношения? А Гулин говорит:
– А так удобно. Ты попробуй. Я тебя отведу к хозяйственнику, ты скажешь ему спасибо.
На том и договорились. Действительно было удобно.
Куваев и Гулин просто взяли опекунство надо мной. Вот приходят они с Сережей ко мне. Разговариваем. Они книги принесли. У Сергея кто-то в магазине работал, в книжном. И пришли бандероли с книгами. Сереге достались Джойс и Фицджеральд. Мне – два тома Хемингуэя, по тому Ремарка и Грина. Потом мы поменялись книгами.
У нас был свой мыс, совершенно замечательный, изумительный. Он справа был от основной горы, Певекской двуглавой толстой горы. Мы туда ходили. Олег, я и Сережа.