Последнее падение

Кац Дориана

Не знаю, что уж такого она ему сделала, но разговор с сестрой заставлял Кирилла испытывать тихий ужас. И зная это, Лия активно этим пользовалась, тем самым усмиряя братца, хотя иногда даже она была не в силах совладать с его характером.

– Нашёл! – закричал Трубецкой, доставая из-под кровати бутылку газировки.

– С каких пор он прячет свои пожитки в нашей комнате? – удивлённо поинтересовалась я. – Если у нас найдут такую гадость, то Славянская устроит нам трёхдневный кросс.

– С тех самых, – вмешался Трубецкой. – Если

эту дрянь найдут у меня в комнате, то мать устроит мне недельный кросс. Оно мне надо? Нет, конечно.

– Ну так не ешь и не пей эту гадость. И проблем не будет, – всё никак не унималась я. – Почему мы должны отдуваться за твою запрещёнку?

– Потому что макаронина мне разрешила, – он ехидно посмотрел в сторону Татьяны, которая взглядом пыталась просверлить дырку в полу.

– Сама отдуваться будешь, макаронина. – С сарказмом сказала ей я.

– Кирилл, – безумно мягким и предостерегающим голосом проговорила Лия. – Если я ещё раз узнаю, то ты доставляешь девочкам неприятности…

– Не читай мне нравоучения.

– Бесполезно, – Лия отмахнулась от замашек собственного брата и обратилась к нам. – Вообще-то мы зашли попрощаться, теперь мы с вами нескоро увидимся.

– Да ладно, всего-то на неделю разъезжаемся, – сказала я. – Ты прям как Таня, которая утром устроила прощальную церемонию.

– Я не приеду через неделю, – тихо промямлила Лия. – И вообще не знаю, приеду ли.

– Чего?! – в один голос переспросили мы.

Мы начали накидывать всевозможные варианты, из-за чего Трубецкая не начнёт новый календарный год в составе Сияющих. Начиная со смены школы и направления, поскольку ходили слухи, что, Лия собиралась перейти в танцевальные дуэты и сейчас находилась на стадии поиска партнёра, заканчивая уходом из спорта и переездом в другую страну.

Трубецкая лишь рассмеялась и крепко обняла нас:

– Нет, девчонки, – ласково сказала она. – Не угадали.

– Тогда что? – уже с полными глазами слёз, спросила Совинькова.

Пауза начала затягиваться, поэтому Кирилл в очередной раз не выдержал и влез в наш разговор:

– Эта бестолочь – доигралась. У неё начала выпадать коленная чашечка. Мать об этом узнала и устроила забастовку. Теперь пока она не пройдёт курс лечения, на лёд не выйдет. Такое было условие. Это Ксения Александровна ещё не в курсе, что она уже целый год замораживает колени и пачками поглощает обезболивающие.

– Кирилл, я же просила – помягче.

– Я и так был слишком мягок, куда уж мягче. Я бы уже давным-давно мог доложить матери про все твои проблемы со здоровьем, но не сделала этого. Молись, чтобы твои старые болячки тоже не вскрылись в период лечения.

– Спасибо, Кирюша.

– То есть, – непонимающе прошептала Таня. – Всё это время… Ты рисковала своим здоровьем?! Ты целый год просидела на обезболивающем?!

Лия лишь нежно улыбнулась и ещё крепче обняла нас.

– Не факт, что год, – снова начал Трубецкой. – Это просто

я поймал её в прошлом году с поличным. Ей ничего не оставалось, как выложить всю подноготную.

– А мне почему ничего не сказал? – спросила Сова.

– Я не обязан тебе ничего докладывать. Это проблемы моей сестры, а не твои.

Татьяна выползла из наших совместных объятий и, выдернув мою несчастную подушку из-под одеяла, зарядила ей в Трубецкого.

– Ну, Сова! Сейчас ты у меня получишь!

Когда ребята уже приняли оборонительные стойки, Лия влезла на их поле сражения и продолжила:

– Это я попросила Кирилла не рассказывать, чтобы вы лишний раз не переживали.

– И насколько растянется твоё лечение? – я неумело вклинилась в их разговор.

– Думаю за месяц управимся, – обнадеживающе ответила Трубецкая. – А вообще, я хотела кое-что узнать. Ты уже придумала себе занятие на эти праздники, Танюша? А то мама предложила интересную авантюру, чтобы завтра вечером отправиться на каток. Я, ты, мама, Кирилл, Король, тётя Катя и Каролина, – она заглянула Тане за плечо, находя мои глаза взглядом. – Если ты хочешь.

– На самом деле, я эти праздничные дни проведу у Лины. Её мама не против. Думаешь она разрешит нам присоединиться к ребятам?

Не задумываясь, я ответила:

– Конечно, разрешит. Думаю, она и сама к нам присоединиться. Моя мама и коньки – вещи несовместимые, но постоянно сходящиеся. Каждый Новый год я наблюдаю её отчаянные попытки научиться хотя бы стоять на коньках. Возможно, хоть кто-то из вас сможет научить её, потому что из меня учитель никудышный.

– Тогда замётано, встретимся там, – радостно протараторила Лия. – Мама сказала, что это мой новогодний подарок, – она замялась. – Перед лечением. И Дениса в этом году с нами не будет, он уже «уехал к бабушке, уплетать пирожки».

– Надеюсь это была цитата? – переспросила Татьяна.

– А как же иначе?

Комната наполнилась девчачьим смехом и разговорами на свободную тему. Возможно, мы могли бы проболтать и до следующего утра, однако Кирилл закончил расправляться с газировкой и решил, что все его основные дела в нашей комнате закончились:

– Подъём, белобрысая, – обратился он к сестре, за что был награждён тремя гневными взглядами. – Мать нас уже заждалась.

– Ладно, девочки, – Лия ещё раз крепко обняла нас. – До завтра. Мы будем вас ждать.

Я уселась на кровать, махая друзьям напоследок, а Татьяна отправилась к двери, чтобы проводить наших утренних гостей.

– Ей, макаронина, – крикнул ей Кирилл, когда они уже почти дошли до центральной лестницы, а Татьяна почти закрыла дверь в нашу спальню. – А меня напоследок обнять не хочешь? Всё-таки мы уезжаем за город – это ещё то расстояние. Ты смотри, я ждать не буду. Считаю до трёх.

Не дожидаясь повторного приглашения, Совинькова чуть не выбила дверь и уже через пару секунд повисла на шее у Трубецкого.