Последнее предупреждение
Шрифт:
– В жизни нет никакого смысла, – отмахнулся Хан.
– Проверено? – саркастически и даже как-то враждебно спросила принцесса.
– Да. Опытом тысяч поколений.
– А может все-таки есть?
– И в чем он?
– Ситх! – вырвалось у Леи.
Хан, конечно, дурачился, но это не помешало ему задать вопрос, на который у нее не было ответа. Смысл жизни! Его искали не одно тысячелетие философы и ученые. И внятного ответа, удовлетворяющего всех, до сих пор не найдено.
– Однако, – хмыкнул Люк. –
Лея и Хан долго и внимательно смотрели вдруг другу в глаза, прежде чем Соло ответил:
– Знаешь, Люк: Преимущественно мы до этой поры убегали или ожидали беды. Даже когда сидели в столице под арестом, чувствовали тревогу. Нам просто некогда было поговорить по душам.
– А, действительно, здесь как-то спокойно, – призналась Лея. – Я, во всяком случае, не ощущаю никакой угрозы. И даже думаю, что всё обойдется.
– А вы – под арестом? – удивился Люк. – За что?
– Можно сказать, что мы свидетели, которые сбежали.
– А зачем вы сбежали?
– Мы узнали одну вещь и...
– Хан! – в голосе у принцессы послышались металлические нотки.
– Прости, дружище, но нам лучше об этом помалкивать...
– Люк! – раздался голос, окликающий их, – Люк Скайуокер!
В коридоре стоял Этьен Смоу.
– Ох, спасибо тебе, дружище, – он с чувством пожал юноше руку, – я уже думал, что все, последние минуты доживаю.
– Будь ты на моем месте, ты бы поступил так же, – отозвался Люк.
– Ты сейчас куда? В столовую?
– Нет, я как раз оттуда.
– А жаль. Ну, пока. За мной должок!
– Договорились!
Люк вернулся к новым друзьям и обратил внимание, на то, что они странно на него смотрят. Как-то настороженно и недоверчиво.
– Что-то случилось?
– Как тебя сейчас назвали? – спросил Хан.
– Люк. Люк Скайуокер, – произнес совершенно без задней мысли и заметил, как Лея и Соло замерли.
«Сарлачья пустыня!» – Люку хотелось хлопнуть себя по лбу. Он совершенно забыл, что всем знакома его фамилия.
«Однофамилец?» – тем временем синхронно думали члены экипажа «Сокол».
«Они так разглядывают меня, словно спрашивают, тот ли самый я Скайуокер», – Люк испытывал досаду, почувствовав полное отчуждение, как будто не было той беззаботности и ощущения товарищества. – «Неужели у меня так и не появятся друзья, настоящие друзья?» – горько подумал он.
Тихий вздох, про себя и чтобы отвлечься – переключение на не менее важное. По крайней мере, может, здесь попытаться узнать информацию?
– Сын Энекина Скайуокера, – уже со смыслом сказал молодой человек, помогая им с сомнениями.
Реакции не последовало. Никто ничего не стал высказывать вслух. А Люк, уже по-хорошему привыкший к дифирамбам, так же как и к умалчиванию, растерялся. Бравады несколько убавилось: эти люди выбрали сразу второй вариант. Молодой
Такое поведение было необычным и не могло не заинтересовать. За всем этим чувствовалась какая-то загадка, которую непременно нужно было разгадать.
«И на этот раз я ее разгадаю. Хватит уже подыгрывать всем и каждому!» – решил Скайуокер. То ли успех после вылета вскружил ему голову, то ли говорила интуиция – сказать было сложно.
Лея никак не могла прийти в себя от обилия впечатлений. Невольное убийство на Корусканте, страх за свою жизнь в атакованном «Соколе», колоссальное облегчение при виде Зейна Линнарда вместо Вейдера – эти сильные и почти противоположные эмоции настолько истощили организм, что сил удивиться словам и поступкам их проводника, – почти не оставалось.
А удивиться было чему: сын главнокомандующего имперским флотом летает простым пилотом и рискует собой ради незнакомых людей! А как с ним держатся остальные! Хан, конечно, не обратил внимания, но она-то заметила, что молодому человеку, несмотря на положение и вопреки происхождению, удалось поставить себя наравне с простыми офицерами. Как хорошо он представился: «Я сын Энекина Скайуокера!». В словах была отчасти лукавая игра, этакая мальчишеская бравада: мол, знаете ли вы кто я. Но помимо этого в интонациях ощущалась и гордость за отца. И полностью отсутствовало хвастовство и высокомерие. Вот что подкупало. Лишенный той печати «исключительности», отмечающей отпрысков элиты, с поразительно свободными манерами и открытой улыбкой, – он и вправду напоминал Энекина Скайуокера. Из тех, довоенных файлов. И летал так же талантливо.
Юноша сам не заметил, как вдруг только что стал в ангаре лидером. Лея была уверена, скажи он самую невыразимую глупость, люди вокруг, прибывающие в эйфории, повторили, а быть может, и воплотили бы ее. Но совершенно точно – они бы пошли за ним в бой. Мало быть хорошим пилотом, мало победить противника, нужно еще что-то, какая-то сила, которая связывает вокруг подвижников, готовых идти за тобой. И вот вскользь эта сила только что проявилась в ангаре.
«Если Вейдер – берет страхом, то сын – обаянием».
Чужая мысль. Что с ней? Она снова сходит с ума и слышит чужие мысли? Кто это подумал? Соло? Или доктор, который провожал их взглядом?
Стоп. А почему она сама думала о Главкоме и об Энекине Скайуокере как о двух разных людях? Разве это не один человек? Просто по-разному освещенный пропагандой.
«Интересная мысль», – отметила Лея.
Знает ли она Вейдера? Читая о нем старые хроники, принцесса не задумывалась, сколь не совпадают между собой нынешнее представление о нем и прошлое.