Последнее предупреждение

Лита

Линнард искоса смотрел на четкий профиль собеседника, ставший за эти годы столь привычным, на лицо, с которого собственноручно убирал уродливые рубцы, меняя черты – просто потому, что врачебное «я» противилось насилию над природой. Смотрел – и внезапно подумал, как много в данном конкретном человеке осталось от него-настоящего.

– Милорд, а как вас зовут? – внезапный вопрос, заставляющий запоздало стыдиться собственной наглости.

– Уже позабыли?

И главное, несвоевременный:

– Дарт Вейдер. Простите за бестактность.

Вот теперь он

повернулся – всем корпусом, а не просто головой. Так обычно рассматривают редкие экземпляры в коллекциях.

– Удивительный вы человек, Линнард. Спокойно говорите мне вещи, за которые каждый второй даст вам по шее. А затем смущаетесь по пустякам.

Пустякам?! Сказать, что Зейн удивился – значит сильно приуменьшить действительность.

– Я считал, что ваше инкогнито:

– А как вы мыслите себе сохранение секрета? Убить всех, кто что-то знает? Знал? Видел? Возможно – убить вас за то, что видели меня без маски? – по спине доктора пробежал предательский голосок. Его посещали подобные мысли. Правда, давно: но посещали.

– Имя я изменил вполне законно, с оформлением документов. Причины сего были чисто личными, но: бумаги подшиты в архив и все, кто интересовался, легко узнали подробности. Удивляюсь, что вы – нет. Доктора так любопытны: а то, что меня редко называют по имени – неприязнь к фамильярности. Разве я называю вас «Зейн»?

– А что бы я сказал вам в ответ на «Зейна»?

– Энекин, – Линнард открыл рот – и остался стоять. Энекин Скайуокер. Знаменитый герой Войн, любимец прессы, джедай... теперь, зная истину, он видел несомненное сходство. Глаза, скулы, телосложение: он сам приложил массу усилий к тому, чтобы это лицо изменилось, но окончательно стереть с него Энекина не удалось. Давно погибший рыцарь: нет, не совсем погибший. Вполне живой, как сегодня выяснилось.

Темный Лорд с улыбкой наблюдал за смятением соратника, чье лицо ясно говорило обо всех переживаниях. Усмешка вышла кривоватая.

– Что, не похож?

Линнард благоразумно промолчал. Он лучше многих знал, сколько и чего осталось от симпатичного юноши из выпусков ГолоНовостей. Потом, видя, что пауза затянулась, все же промолвил:

– Похож: так, что просто страшно.

Вейдер кивнул.

– Страшно: вот ключевое слово от моего прошлого. Глупо и страшно. Впрочем – как и многие глупости, – небольшая пауза. – Однако вы спрашивали про Татуин.

Доктор с трудом сосредоточился. После откровений пятиминутной давности он основательно подзабыл все прочие вопросы. Искренность в исполнении Лорда Вейдера выходила столь пугающий, что он был вовсе не уверен в том, что нуждается в ответах. Здоровье, как говорится, дороже. Тем не менее, он потер виски и проговорил:

– Да, разумеется. Внимательно вас слушаю.

– Правильно делаете. Вы же поняли, что разговоры о минувшем – отнюдь не приступ ностальгии.

Понял. Вот сейчас, услышав это от Вейдера. Приступ откровенности, ждите! Скорее – трезвый и прагматичный расчет без лишнего словечка. Такой человек мало кого запустит в душу: а уж остаться там без присмотра и не мечтай!

–

Только вчера я узнал: о существовании сына.

Сюрприз! Даже ситхская выдержка не беспредельна. Можно лгать во всем, – в движениях, в мимике, на словах. Но этот дрогнувший голос сказал Линнарду много больше суетливой жестикуляции. Эмоции у собеседника явно перехлестывают через край. Остается лишь определиться с их знаком.

– Предвидя очевидный вопрос: да, я знал, что буду отцом. Но считал, что: эта женщина потеряла ребенка.

– И теперь вы летите к нему: зачем?

– Посмотреть. Послушать. Оценить. Я многого не знаю.

– Существуют досье:

– Пять строчек формального текста.

– Вы: заберете его с собой? Признаете сыном?

– Сыном: – Вейдер задумчиво сцепил пальцы. – Это тяжелая ноша – быть сыном Дарта Вейдера. Скорее обуза, чем помощь. И в жизни, и в карьере.

Зейн Линнард снова промолчал. Научился осторожности? Какая новость на старости лет:

– Все будет, как получится. Он хотел поступить в Академию: значит, почти лоялен. Понимаю мотивы: в Галактике есть места хуже Татуина, но не очень много. Впрочем, вы сами увидите, – Темный Лорд встряхнулся. – Помогите надеть доспехи. Без дроидов это затруднительно.

И врач покорно потянулся к броне. Он ведь понимал, что просьба о помощи относилась вовсе не к доспехам – Вейдер прекрасно справлялся и без помощников. По сути, это была цена за поддержку против Императора. Неизвестный пока мальчишка с Татуина: незначительная плата за услугу. К тому же – замаскированная под просьбу. Лорд играет в благородство? В просьбе – подвох? Или: он действительно нуждается в опоре?

Снова приглушенный бас сквозь вокодер – и шипение респиратора.

– Мы летим на Татуин. А по пути продолжаем игры с Сенатором. Проверьте ее здоровье – леди плохо смотрится. А заодно – расскажите про «Звезду».

Вот это номер! Значит, Вейдер до сих пор умудрился не посвятить пленницу в такие детали? Стоп! А для чего вообще ее посвящать? Запугивание, или:

– Да, – Вейдер терпеливо ждал нужных выводов. Еще один недостаток респиратора – Лорд редко говорил без необходимости. Где красноречие, когда техника грубо обрывает фразы принудительным вдохом? – Мон Мотма остается с нами.

– Трое против всех? Сомнительные шансы:

– Кто бы говорил.

Да: для осторожности несколько поздновато. Не сейчас, когда твои действия привели на грань кризиса половину Галактики. А вторую – поставили под ружье на разных сторонах.

– Линнард, возможно, здесь понадобится время: не мне учить вас политике. Но нам очень нужен Альянс. По крайней мере, его здравомыслящая половина. Хочется избежать: непоправимых ошибок.

– Хорошо, – сухой щелчок клавиши. – Заключенную в медицинский отсек. Распоряжение Лорда Вейдера. – и далее, в продолжение беседы: – Мне близки ваши аргументы. Очень надеюсь, они подействуют и на: других.

Разговор закончился, но пропущенное имя повисло в воздухе.

«Поймешь ли ты нас, Кос Палпатин? Примешь ли? Наш Император:»