Последнее предупреждение

Лита

И Вейдер предпочел бы снова оказаться в лавке Уотто, чем на месте учителя.

ГЛАВА 4. СИНТЕЗ ИСТИНЫ

Лорд Вейдер почтительно склонился перед Императором. Голограмма предательски мерцала – сказывалось расстояние, но даже она передавала неповторимую ауру Палпатина. То, что некогда привело его на трон: и то, что привело к нему Энекина Скайуокера. Иногда Дарт Вейдер нуждался в таких воспоминаниях. Особенно, когда планировал сказать Мастеру нечто неприятное. Примерно, как сейчас.

– Что случилось, мой ученик?

Случилось:

перед мысленным взором снова встает сегодняшнее совещание. Черные стены, серые мундиры офицеров, маниакальный блеск в глазах Таркина: и тихое «слушай, а он всегда был таким психом?» из-за спины. Младшие чины, еще не успевшие набраться ума и придворного лоска. В другое время он бы вспылил, но сейчас: вероятно, ситуация как раз из тех, когда «истина глаголит устами младенца». Так – «всегда ли»?..

– Меня беспокоит Таркин.

Тихий смешок из-под капюшона. Понятно и объяснимо. В прошлом они часто ссорились. Гранд-мофф и Темный Лорд, два берега реки по имени «Империя». Однако Император сознает: его правую руку едва ли «беспокоят» чьи-то амбиции. Поэтому Вейдер ждет. И дожидается лаконичного:

– Рассказывай.

Голограмма Императора погасла, но Лорд Вейдер не спешил. Мастер произнес: «Действуй», – одновременно поощрение и приказ. Однако дело-то деликатное:

Темный Лорд устало пробормотал формулу медитации, и мышцы послушно откликнулось расслаблением.

«Все мы заложники собственных привычек», – мысль отмечена, пронумерована, – и отложена в сторону.

У меня есть тело, но я не тело. У меня есть разум – но я не рассудок. Я обладаю эмоциями, но я – не они. Я могу использовать все эти составляющие, но я – нечто большее. Баланс. Центр. Временами слова просто утрачивают смысл.

Тело расслаблено, разум скользит в потоке ассоциаций, примеряя эмоции, как одежду.

«Кто я?». «Тот, кто задает вопросы». «Человек». «Мужчина». «Форсъюзер». «Ситх». «Джедай». «Энекин Скайуокер». Ассоциации подобны лепесткам цветка. Их можно рассмотреть, попробовать, почувствовать, проследить до корней – и снова вернуться к сердцевине. Повтор вопроса – и новое открытие. Сознание занято. А подсознание активно трудится над заданием. Полное задействование ресурсов.

«Я – Лорд Вейдер. Я – здесь и сейчас».

Рука в перчатке тянется к консоли и набирает новый номер. Экран зажигается быстро. Мужчина лет пятидесяти, невысокий, круглолицый, со смешливыми морщинками вокруг глаз и редеющими волосами. Удивленный. Ну, это естественно: правая рука Императора не жалует медицинскую службу.

– Где-то что-то сдохло, – если во Вселенной и есть что-то неизменное, так это линнардова прямота. – Вейдер собственной персоной. И без повестки за подписью Императора.

Ехидная улыбка исчезает, едва наметившись: у Зейна Линнарда на серьезные случаи чутье. И проницательность, достойная следователя.

– Линнард, ваше мнение

о Таркине?

– Честолюбив. Педантичен. Жесток, но не ради идеи. Обожает все контролировать, – быстрый взгляд исподлобья, как единственное проявление любопытства. – Холодный и циничный бюрократ.

Непроницаемая маска медленно кивает в знак согласия.

– Посмотрите сюда.

Над столом возникает голограмма совещания. Звука нет, и полупрозрачный Таркин четверть часа трясет кулаками и брызжет слюной в полной тишине. Затем изображение гаснет. Собеседники молча глядят друг на друга сквозь тысячи парсеков.

Врач кивает:

– Вы правы, милорд. Это аномально.

– Причины?

Отрицательное покачивание головой.

– Не догадки. Я хочу знать точно, – теперь Линнард отнюдь не смотрится добродушным. – Проведем полное обследование, – врач вскидывает руку, обрывая наметившееся возражение. – Обследуем хоть всех с этого «объекта Икс», чтобы скрыть манипуляции. «Большая скученность». «Высокий риск эпидемий»: причины найдутся.

– Это законно?

Смех.

– Вейдер, вы неисправимы. Профилактика не может быть лишней по определению, – еще один цепкий взгляд. – Я пришлю необходимые распоряжения.

Лорд кивает.

– И: к вам они тоже относятся.

Связь обрывается, не давая возразить. Зейн Линнард точно знал, где расставить акценты.

Вернувшись вечером, Люк застал Бена Кеноби в очень странном состоянии. Еще более погруженным в себя (хотя – куда уж больше?) и несколько взволнованным. Последнее было особенно необычно. На памяти юноши Бен был единственным человеком, ни разу не повысившим голоса. Что же его так припекло?

– А Люк, приехал заниматься... Как дома?

– Мы поругались с дядей.

– Да? – казалось, Бен не слушал собеседника. – А что на этот раз?

– Я хочу уехать, а он мне запрещает. И пока я не стану совершеннолетним – я буду вынужден сидеть здесь.

– Ты хочешь уехать? – с отсутствующим выражением спросил старик.

– Еще как! Я все бы отдал, чтобы уехать! Вы знаете, что я узнал в архиве? Вы ведь были правы! По крайней мере, я знаю, что был такой человек, по имени Энекин Скайуокер, и он был военным, раз его досье засекречено. А помимо того я узнал... – и Люк принялся с воодушевлением пересказывать историю о гонках Бунтаи.

Кеноби как-то странно слушал его, невпопад кивая, даже один раз перебил со словами: «Продолжай, продолжай, я слушаю». Словно находился мысленно где-то далеко. Но Люка это ни капли не смущало.

– Ну, вот я и ушел из дома.

Бен Кеноби промолчал.

– С вами все нормально? – так и не дождавшись реакции собеседника, поинтересовался Люк после минутной паузы.

– А, да. Ты говоришь, что ушел из дома?

– Да, я надеялся, что вы мне покажите какие-нибудь упражнения с мечом.