Последние гастроли
Шрифт:
Расспрашивая дворников, продавцов газет и прохожих о черной, залепленной грязью машине, Саша Клементьев дошел до улицы Жуковского. Из сопоставлений всех ответов он сделал вывод, что машина, похожая по приметам на разыскиваемую, около часа назад свернула именно на эту улицу.
Остановившись на углу Литейного проспекта и улицы Жуковского, Клементьев обдумывал план дальнейших действий. В этот момент он заметил приближающийся со стороны Невского фордик управления. Грачев чуть ли не на ходу выскочил из кабины, торопливо подбежал
– Ну?
– Убежали, сволочи, - начал Клементьев, с горечью поглядывая вдоль улицы Жуковского.
– Сюда уехали, вот киоскер видел... да и дворник подтверждает. Что теперь делать? Ведь я их, гадов, в лицо видел! Ничего, найдем.
Никуда не денутся...
За рулем машины уголовного розыска сидел шофер Андреевский. Из кузова выскочил инспектор Красавин.
После коротких переговоров решили продолжать поиски.
Оперативное чутье подсказывало Грачеву, что искать нужно здесь. Не зря бандиты свернули на более тихую улицу, тогда как прямо по Литейному ехать было удобнее.
У работников уголовного розыска есть пословица: "Не умеешь работать головой, работай ногами". И если идешь по горячим следам, "работа ногами" почти всегда дает отличные результаты. Уже начало смеркаться, когда Петр Прокофьевич, изучая запутанные дворы одного квартала, заметил на снегу свежие следы колес автомобиля. Это насторожило его. Грачев осмотрелся вокруг. Поблизости никого не было. Тут он заметил, что из прачечной через открытую дверь вьются клубы пара. Вскоре оттуда вышла женщина. Утирая платком вспотевшее лицо, она с любопытством стала рассматривать незнакомого человека.
– Скажите, вы здесь во дворе не видели машину?
– спросил Грачев.
– Не видела, но слышала, - ответила прачка.
– С час назад. А зачем вам машина?
К такому вопросу Петр Прокофьевич не был подготовлен. Но выкручиваться требовалось немедленно.
– Дрова у вас продаются... Вот я договаривался с шофером...
– Это из семьдесят третьей квартиры, которые уезжают?
– переспросила женщина.
– Может быть. Договаривался шофер, мне только адрес дали.
– Не видела. Раз договорились, значит, приодет, - уже без особого интереса отвечала женщина.
Грачев не рискнул расспрашивать у нее, кто еще мог приезжать в их двор на машине или к кому могли приезжать.
Его радовало главное: нить поисков пока не выпущена из рук.
Во втором дворе того же дома он увидел сгорбленного, бедно одетого старика. От нечего делать дед ковырял суковатой палкой в снегу, посматривая по сторонам. Ему явно не хватало собеседника. При виде Грачева он повернулся к нему, однако напускная суровость на лице незнакомца помещала старику вступить в разговор первым.
Петр Прокофьович решил сам начать беседу.
– Отдыхаем, папаша?
– Отдыхаем, сынок, отдыхаем. Мы уже свое отработали, такое наше дело стариковское. Ходи -
– Я думаю, вы свои грехи замолили в церкви. Чего вам бояться? А молодые у вас богатеют, вот на машинах домой Приезжают, - закинул-удочку Грачев.
– Во, во. Я и говорю, богатеют, - подхватил старик.
– А машина - это к Женьта Крестику дружки приезжают.
Сам Женька, - дед перешел на шепот, - первостатейный жулик и пооратимов по себе подбирает: мазурик на мазурике...
– Папаша, я из уголовного розыска. Мне бы с вамя переговорить в помещении, наедине, - перешел на официальный тон Грачев. И тут чего-то не учел инспектор.
Старика слЪвно подменили.
– А-а... Что ж со мной говорить, - начал он, заикаясь.
– Я ить ничего не знаю, я т-так, ради слова...
– В какай квартире живет Крестик?
– Фатера вторая, на том дворе, - пятясь от Грачева, закончил старик.
– Ладно, иди. Да держи язык за зубами, - тихо предупредил инспектор.
Деда как ветром сдуло.
На какую-то долю секунды Грачев взял под сомнение честность старика, но затем подумал, что вряд ли тот будет выходить из дому в течение сегодняшнего вечера...
Для обсуждения дальнейших действии группа собралась в тесной парадной соседнего дома. Пока принимали решение, шофер Андреевский вызвался узнать, на кикой лестнице и каком этаже расположена -вторая квартира.
– Давай жми. Да смотри в оба, - напутствовал его Грачев.
Андреевский уже зашел под арку, когда в темноте скрипнула дверь. Обычно в старых домах из подворотни двери ведут в дворницкую. Шофер повернул лицо вправо, па звук захлопнувшейся двери, и остановился как вкопанный: прямо перед ним стояли два человека, внешность которых всю дорогу описывал инспектор Грачев. Один из них был в длинной шинели, высокого роста, с усиками.
Другой - низенький, одетый во все черное. Шофер попятился к свету. Люди шли на него вплотную. Оказавшись па тротуаре, он увидел, что из парадной, где остались работники уголовного розыска, кто-то вышел. Андреевский узнал долговязую, немного сутулую фигуру Красавина и призывно махнул левой рукой, а правую опустил в карман за наганом.
– Руки вверх!
– закричал Андреевский, рассчитывая не выпустить двух бандитов со двора. Но он опоздал. Haган как назло зацепился курком и мушкой за мягкую материю кармана. А высокий бандит был перед ним. Он выбросил вперед руку с маузером. Из черного дула вырвался ослепительно желтый сноп огня. Выстрела шофер уже не услышал. Кто-то невидимый сжал грудь гигантским прессом. Ноги подогнулись. Дом начал быстро переворачиваться вниз крышей, заплясали деревья в сквере.
Разинутым ртом Андреевский пытался захватить побольше воздуха, но его не было. Умирая, он схватился за грудь и молча, боком повалился на мостовую.